Данила, — Гаптен говорил открыто, уважительно и как-то очень по-доброму, — я понимаю, что поскольку вы здесь, вы в непростой ситуации... Но это не дает вам права шутить ни надо мной, ни над моим Учителем. Я отвечаю на ваши вопросы, потому что уважаю вас. И рад, если могу быть вам чем-то полезен.
Но я отвечаю на них, исходя из своих знаний. Вы можете подвергать их сомнению. Вы можете думать, что я заблуждаюсь. Вы можете относиться к моим словам, как угодно. Это ваше право. Но если вы спрашиваете меня, я отвечаю вам в соответствии с моими знаниями. Я отвечаю то, что я думаю, что знаю и чему верю. Я честен с вами.
Данила, он вогнал тебя в краску! Тебе стало неловко. Право, этот парень говорил с таким уважением — к нам и к самому себе...
— Я, видимо, должен извиниться, — сказал ты.
Извиниться? — удивился Гаптен. — Я не обижен и сожалею, если чем-то задел вас. Даже если бы вы меня и обидели, зачем мне ваши извинения? Это ведь ваша жизнь и ваши поступки. Мы делаем свою жизнь своими поступками. И если поступаем неправильно, то затем сталкиваемся с неприятностями. Таков закон. А как поступать — правильно или неправильно? Здесь действует свобода выбора.
Ты слушал Гаптена и все больше доверялся ему. Этот молодой человек говорил так, словно хотел помочь, не желая при этом навязывать свою помощь. Тонко и деликатно, без тона обвинения или осуждения в голосе. Но в то же время — прямо и честно.
— Вы меня совершенно смутили, — сказал ты, — Действительно, простите меня, я не хотел... Короче... Спасибо. Вернемся к...
— Если вы позволите... — Гаптен вдруг перебил тебя, чтобы не забыть что-то очень важное.
— Да, конечно.
— Когда вы так говорили... — начал Гаптен.
— Да, я все понял. Простите меня, — быстро ответил ты, явно намереваясь поскорее закрыть эту неприятную для тебя тему и вернуться к разговору о Серафитусе.
— Нет, я не к тому, — улыбнулся Гаптен, — Когда вы так говорили, вы же не хотели меня обидеть, вы защищались. Подумайте о том, почему вы защищались.
— Я — защищался? — ты как-то даже обомлел от этого вопроса.
Извините, что я говорю об этом, — Гаптен смутился своей настойчивости. — Вам некомфортно, когда вы сталкиваетесь с вещами, которые вам непонятны. И вы начинаете шутить, иронизировать. Вы защищаетесь. Но если вы не будете защищаться, а признаете свое незнание, тогда вы сможете узнать. Ну или, по крайней мере, составить более-менее точное представление о предмете. Это очень важно. Правда открывает путь. Правда по отношению к себе...
И в этот момент, Данила, с тобой что-то стало происходить. Я не знаю, что именно. Но, видимо, это было связано с голосами, звучащими в твоей голове.
*******
Твой взгляд не остекленел, как было до этого. Он словно ушел внутрь. Мне показалось, ты сознательно его туда направил. Так или иначе, чтобы не вызвать подозрений по поводу твоего состояния, мне пришлось продолжать этот разговор одному.
— Расскажите о Сведенборге, — попросил я.
— Из Божественного Откровения Сведен— борг узнал, что существует два параллельных мира. Один — натуральный, и здесь все смертно, а Солнце мертво. Другой — духовный, в нем Солнце — это теплота Божественной Любви и свет Божественной Мудрости. Духовное Солнце существует в атмосфере, которая есть Божественное Служение...
— Понятно, — сказал я, из чего можно было сделать вывод, что мне ничего не понятно, — к чему? Зачем? О чем?..