Гаптен резким движением выключил экран.
— Вы все почувствовали? — испуганно спросил он. — Никогда такого не было. И это ведь только информационный слепок! А что там на самом деле творится?!
Отто приподнялся на локтях и огляделся вокруг. Он лежал на тротуаре. Голова раскалывалась. Ильзе сидела тут же, рядом, прямо на асфальте. Чулки разорваны, колени в крови. Она ревела навзрыд.
— Что? Что случилось? — пролепетал Отто, язык его почти не слушался.
— Ты полез в драку. Он тебя ударил… — ревела Ильзе, растирая по лицу остатки косметики. — Ты упал… Я думала, ты умер.
— Черт! — Отто схватился за голову. — Что на тебя нашло?! Черт! Черт! Черт! Я должен отвести тебя домой. Нет, я должен доложить…
— Нет! — ревела Ильзе. — Он убьет меня! Он убьет! Нельзя! Нельзя!
— А где мой бумажник?.. — Отто встал на ноги и ощупал карманы. — Где мой бумажник?! Черт! Он украл мой бумажник. Там права… Черт! Там мои права…
Ильзе продолжала реветь, стоя на четвереньках, хватая Отто за штаны.
— Что это за улица? — спросил он.
— Бергассе, — простонала Ильзе.
— Ладно. Вставай, пойдем.
Они с трудом поднялись на ноги.
— Дом пятнадцать, — считал Отто. — Дом семнадцать. Дом девятнадцать…
— Квартира Фрейда…
— Что? — не понял Отто.
— В этом доме квартира Фрейда, — сказала Ильзе.
Отто с удивлением посмотрел на свою спутницу:
— Он же семит.
— Ну и что? — Ильза воззрилась на Отто с нескрываемой ненавистью. — У семитов не может быть квартиры?..
— Как?! — не понял Отто. — Он — семит!
— Как я ненавижу вас! Как я вас ненавижу! — орала Ильза. — Я три года была в параличе. Три года! Я думала, это позвоночник. А оказалось — истерия! Потому что я боюсь, понимаешь? Я боюсь трахаться! И от этого страха у меня ноги отнялись! Понимаешь, подсознательно! Я так себя защитила от вас, мужиков! Параличом! Ведь нельзя трахаться парализованной! Защитила, подсознательно! Все просто! Все по Фрейду! По этому семиту!
— Но ты же ходишь? — Отто ничего не понял из этого объяснения и внимательно посмотрел Ильзе в глаза.
— Потому что пришел этот ваш богоизбранный Ханс, радетель арийской расы. Пришел и сказал: «Бог тебя наказал, Ильзе! Бог! Откажись от Бога! Отдай свою девственность Священному Копью!» И я отдала, и бояться перестала. Понимаешь?! И пошла! Как рукой сняло этот паралич! Понимаешь — как рукой! И я поверила! Хансу поверила! Ведь тогда я ничего этого не знала и не понимала — ни про Фрейда, ни про истерию, ни про истерические параличи. Жила рядом с этим чертовым музеем и не знала! Я думала, меня Бог наказал. А я просто трахаться боялась!
Ильзе обвила Отто руками и плакала у него на груди. Потом, в приступе бешенства, била его по спине маленькими кулачками. И снова бессильно повисала на его шее.
— Ты с ума сошла, — тихо прошептал Отто. — Тебе надо домой. Тебе надо поспать.
Отто подхватил Ильзе и понес на руках.
— Ты, правда, знаешь этого человека? — спрашивает Ильзе, когда они поднимаются по лестнице.
— Да, знаю, — отвечает Отто. — Немного.
— Ты можешь привести его ко мне?
— Его? К тебе? Как? Зачем?
— Просто привести, — Ильзе жалостливо смотрит на Отто заплаканными, совершенно карими глазами. — Чего тебе стоит?..