Асиаты, не преуспев в попытках уничтожить Россию силой, стали расчетливо и цинично толкать славян на путь духовного самоубийства - уводить их от Ведической шкалы ценностей, где духовно-нравственные понятия милосердия и мужества, веры и верности, а также любви, мудрости и благости безусловно довлеют над требованиями низшей природы человека.
Один из русских мыслителей XX века Иван Ильин, волею судьбы оказавшийся в эмиграции после революции 1917-го года, писал: "Наша беда и наша опасность: мы живем в эпоху воинствующего зла, а верного чутья для распознания и определения его не имеем. Отсюда бесчисленные ошибки и блуждания. Мы как будто смотрим - и не видим; видим - и не верим глазам; боимся поверить, а поверив, все еще стараемся уговорить себя, что "может быть, все это не так..."
Да, действительно: люди боятся поверить, что все, происшедшее с Россией в последнюю тысячу лет - не случайность или прихоть капризной истории, а целенаправленная попытка разрушить Россию любой ценой. Люди плохо знают наследие своих предков, они боятся знать правду. Летописец Нестор в "Повести временных лет" сообщает о том, что по приезде княгини Ольги в Константинополь в 955г. греческий цесарь Константин Багрянородный, дабы прельстить русскую княгиню на принятие новой веры и в расчете через иудохристианство политически обуздать могущественную Русь, обещает взять ее в жены: "Хощю тя пояти собе жене" /ПВЛ, с.44/. И хотя Ольге в ту пору шел седьмой десяток, она в конце концов прельстилась и по возвращении в Россию допустила в Киев в 960-961 годах епископа Адальберта для организации епископства. Он рьяно взялся за организацию в Киеве церковного дела, навязывая славянам иудохристианство, но вызвал своей деятельностью только недовольство населения, и возмущенные киевляне во главе с волхвами выгнали епископа Адальберта вон из России. Нестор утверждает, что введению христианства противились не только волхвы, но и дружина. Княгиня Ольга, став иудохристианкой, не смогла даже сына своего Светослава склонить на свою сторону. "Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моя семи смеятися начнуть", - отвечал Светослав матери("Чтения в историческом обществе Нестора-летописца". Кн.2, с. 24. Киев, 1888).
Отношение славянского народа к нашествию иудохристиан на Россию очень наглядно показано в поэме Славомысла "Песнь о побиении иудейской Хазарии Светославом Хоробре", /Варшава, 1847/. Она была литографически воспроизведена в книге польского ученого Фаддея Воланского "Памятники славянской письменности до Рождества Христова", за что Воланский был приговорен к сожжению на костре, сложенном из этой его книги, ибо она не только выступала против иудохристианства, но также убедительно свидетельствовала, что письменность у славян существовала задолго до Рождества Христова.
В "Песне" великий князь Руси Светослав говорит своей матери Ольге, принявшей иудохристианство:
И все же гой для иудея - скот
и я великий русов князь,
во мненьи иудея
к скотам принадлежу.
Зачем же ты заветы иудеев,
Ветхий и Новый, старый продолжающий,
мне вкупе подала?
Чтоб я пучину зла,
Неизреченным богом иудеев
сотворенную, изведал,
иль чтобы я, добро свое оставив,
их зло, мне чуждое, принял,
Как римляне безумные,
погибели империи своей искавшие,
да легковерные хазары,
в пучине той сконавшие?
Иль в Цареграде ты народ наш и меня
рабами грекам с иудеями
уже продала?