Карикатурным отражением тезиса бинера второго этапа диалектического процесса действования является утопизм. Это есть неправомерное отождествление сущности, достоинства и предмета высшей воли с таковыми же низшей. Приписывая себе не принадлежащую всеобщность смысла и возможностей первой, она замыкается в своей односторонности и пытается, пользуясь исключительно своими периферическими методами, воссоздать всеобщее в своих гранях. В волевом аскетизме человек отрешается от целей и процессов низшей воли, пытаясь достигнуть всего через причастность к высшему центру волении. В утопизме человек также начинает игнорировать собственные цели процессов низшей воли и также пытается разрешить все затруднения и выполнить все единичные частные задания через непосредственную реализацию синтетических целей высшей воли, но, в противоположность предыдущему, он здесь полагает эти высшие цели имеющими одинаковый иерархический порядок с частными, благодаря чему иерархически отождествляются и методы их достижения. Иначе говоря, не поднимаясь в действительности до истинных высших реальностей, он принимает за таковые их искаженные проекции на периферию волевой стихии. Отвергая смысл и самоценность собственного призвания феноменального как такового, и в то же время будучи бессилен творчески сопрячься с трансцендентной сущностью ноуменального, человек здесь приписывает ноуменальное достоинство некоторым определенным звеньям того же феноменального. В этом именно и заключается онтологическая сущность утопизма, предрешающая трагичность и безнадежность всех попыток его осуществления. С другой стороны, в утопизме человек, будучи одинаково оторван от действительности и ноуменального, и феноменального, может иметь центром всех своих волений и действований только свою собственную эмпирическую личность. Все творческие способности духа необходимо должны пройти через ее русло и, окрашиваясь ее тональностями, раскрываются только в ее относительном уединенном от окружающего центре волений. Отсюда понятно, что всякий утопизм неразрывно органически сопряжен с эгоцентризмом, откуда его логическими следствиями вытекают фанатизм и непримиримость. Как ателеологизм приводит к кристаллизации в хаотическом множестве волевых элементов, так утопизм влечет человека к окостенению в его замкнутой личности, тяготеющей лишь к иллюзорным утопическим целям.
Завершение этого цикла карикатурных извращений этапов диалектического процесса действования также двойственно. Если конкретно-спекулятивному естеству теургического творчества гармоническим феноменальным ноуменом соответствует органическое воление, то его карикатурным искажением будет волевое одержание. Здесь совершается иерархическое вырождение волевой способности человека, извращение ее глубинного смысла, ибо вместо метода и орудия самодовлеющего и самобытного творчества, она делается орудием принижения сознания до превращения самого человека в орудие элементарных тяготений волевой стихии. Теургическое творчество, аналогично браку в категории мистики и философскому творчеству в категории разума, есть иерархическое поднятие феноменального сознания до спекулятивного смысла и низведение высшей воли духа до актуального конкретного обнаружения в эмпирической среде. Равным образом органическое воление, как, соответственно, гармонический coitus и гармоническое познание, есть процесс творческого созидания конкретно-спекулятивного организма, завершающий диалектическое развитие, совершаемый sub specie эмпирического сознания, действующего в феноменальной среде. В феноменальном ноумене извращения, аналогично другим двум пнев-матологическим категориям, происходит иерархическое ниспадение стихии воления, незакономерное сближение с низшими иерархиями и искусственное поднятие их до иерархического достоинства целостного эмпирического сознания человека. При понижении иерархического rovog'a волевого самосознания свершается одностороннее сопряжение его с единичными элементарными центрами и тяготениями волевой стихии; вместо вхождения в состав элементами сознания, они делаются управляющими им императивами, что и определяется понятием волевого одержания.
Во втором модусе завершающего этапа диалектического процесса действования мы имеем соволение со Всеобщим как конкретизацию волевой стихии в иерархическом плане самой монады индивида. Конкретно-спекулятивной природе соволения со Всеобщим гармоническим феноменальным ноуменом соответствует одухотворение воли как иерархическое поднятие ее феноменальной природы до ноуменального естества. Карикатурным извращением этого является бесплодное воление, которое есть выпад из всякой иерархии вообще, есть самозамыкание волевого пафоса в самом себе. Если соволение со Всеобщим есть синархический центр воли, сопряжение с ее ноуменальным естеством и органическое включение всей иерархии ее становления в процессе волевых действований, то бесплодное воление есть его уконическое соответствие, выпад из реальной иерархии его становления, а потому и разрыв с ее онтологическим естеством. Бесплодное воление способно породить лишь несущие в самих себе свое разрушение порывы, лишь призрачные цели и мертворожденные тяготения, не могущие ни самостоятельно органически развиваться, ни найти себе плодотворное приложение, как в ноуменальном, так и в феноменальном.
ГЛАВА XIX. Раскрытие стихии Эроса в категории воли