Но есть и иной, жестокий, мглистый путь. Человек в самый порыв от субъективно замкнутого развития вкладывает протест изгоя. Он выходит из всеобщности потока жизни, отвергает целиком всеобъемлемость ее лона и свободу бытия и развития иных волевых начал и в то же время разрывает все связи со своей собственной глубинностью. Он противопоставляет и мно-голикости людей, проходящих каждый свой. путь, и своей довлеющей становиться в эволюционном процессе высшей воле конкретно-эмпирическую личность, эгоистически стремящуюся сделать свою низшую волю неограниченным владыкой. Он объявляет себя единственным, которого не должно коснуться ярмо ни направляющих законов, ни ограничивающих степеней. В его царстве все деятели, стремления и законы должны служить лишь одному ему, должны ответствовать лишь его стремлениям, и в этом — величие творчества и жгучая сладость обладания его мощью и плодами. Не упоение первородным покоем творческого начала жизни, не смутные дали возможных миров, не трепетная тайна слияния в творчестве единичного существа с глубинной безначальностью Всеобщего, не томление грез о крае свободы и величавого покоя, но оглушительный гром ликования почти достигнутого порога власти, безудержность горделивой мечты, треск рушащегося сопротивления — охватывает здесь душу человека. Кроме царствующего ныне закона над миром есть некий высший закон временно попранной безграничной свободы. Всякое подчинение, всякая обязанность считаться с внешним — суть знаки рабства, а потому — да исчезнут все стеснения! И вот человек дает полную волю своим влечениям. Отсутствие высшего сдерживающего и направляющего закона он производит в основной закон и, врываясь в стихию действования, решительно рвет все связи с Горним. Так рождается демонический оргиазм. Не вещее томление к горним самоутверждениям духа, не желание найти в проявлениях дольнего разрозненные отблески надмирной движущей все силы, не стремление соткать из них единый величавый облик, не увлечение порывами борьбы или многообразным простором взаимных сопряжений влекут здесь человека, но бунт души и жажда своеволия. Не нужно долгих изысканий и роскоши отбора, не нужно многих проб и медленных попыток сопряжения, бесцельны все уступки и гибельны соподчинения. Чем резче и надменнее воление, тем ярче проявилась личность и ее свобода, тем выше творчество и желаннее победа. И что же может быть большим поруганием святыни, как извращение символа, расторжение формы с ее высшим смыслом и насыщение противоположным? — Акт воления, отторгнутый от высшей воли, из творческой всеор-ганизующей стихии, насыщаясь дерзновенной злобой, превращается в символ дерзновения, в орудие рабства и разрушения. Такова оргия неупорядоченной и эгоистической воли. Как в мистериальном оргиазме в категории воли движущим центром и энтелехиинои целью является раскрытие трансцендентной сущности духа в субстанциальном волении, так в оргиазме демоническом соответствующее место занимает эгоистически утверждающая себя эмпирически личность или, в более общем плане, эгрегор. Этот эгрегор может быть различного количественного порядка и обладать различными относительными качествованиями, но это нисколько не изменяет существа и особенностей феноменологии демонического оргиазма. Простейший случай — =— это проведение в жизненную деятельность крайнего эгоизма личности человека, довольствующегося только узкими субъективными стремлениями к достижению собственного благополучия в обыденном смысле, с принесением в жертву благополучия других, равно как и собственного иерархического развития. Далее, на второй ступени, мы встречаем стремление утвердить эгоизм такой личности, которая отождествляет себя с определенным относительным мировоззрением и тяготениями к определенным хотя и субъективным, но общим целям. Характернейший образ — это религиозный, политический, экономический или военный завоеватель, стремящийся насильственно подчинить себе других людей и целые народы, заставить их служить своим целям. Еще более сложный случай — это стремление насильственного утверждения и навязывания другим относительного эгре-гориального4 мировоззрения, свойственного лишь определенной группе людей. В предыдущем движущей силой служит. воля лишь одного человека, равно как утверждаемое мировоззрение существенно свойственно лишь одному ему, а его помощники только соучаствуют; здесь же действует групповой эгоизм и суммарная низшая воля целого конкретного множества индивидов.