Вторым этапом диалектического процесса познания является одностороннее последовательное утверждение только низшего разума с его оргиаз-мом и только высшего разума, что осуществляется в платоническом познании. Карикатурным отражением антитезиса этого бинера в плоскости феноменального познания является софистика. Всякий софизм, как и всякая построенная на софизмах концепция, есть логическая фигура, где общий смысл иерархически имманентен отдельным частям, т. е. обладает одинаковым с ними иерархическим достоинством. Всякое софистическое построение всегда плоскостно и определяется наличием лишь периферических формальных взаимоотношений при полном отсутствии всяких глубинных внедрений. Поэтому оно абсолютно бесплодно и, чтобы хоть формально придти к какому бы то ни было выводу, необходимо должно уже включать его в себя формально, но лишь более или менее затаенным образом, т. е. совершать petitio principii. Онтологически софистика есть одностороннее самозамыкание разума в его имманентном субстрате — форме; это есть естественное олицетворение нижней бездны Аполлона — окостеневающего Мефистофеля.
Карикатурным отражением тезиса бинера второго этапа диалектического процесса познания является дурная метафизика. Это есть неправомерное отождествление сущности, достоинства и предмета высшего разума с таковыми же интеллекта. Приписывая себе непринадлежа1ДУю всеобщность смысла и возможностей первого, интеллект замыкается в своей односторонности и пытается, пользуясь исключительно своими периферическими методами, воссоздать всеобщее в своих гранях. Будучи поэтому необходимо софистичен и основываясь на petitito principii, он изменяет здесь только предмет своего quasi-noзнания, но не по существу, а только видимым образом. Выражая высшие реальности в логических фигурах, он переводит их в свою среду, делает их величинами формально одинакового иерархического порядка со всеми другими своими построениями. Иначе говоря, он при этом оперирует не высшим смыслом трансцендентного, а только его проекциями на периферию разумной стихии. Будучи в дурной метафизике — так же, как и в софистике — односторонним самозамыканием в своем имманентном субстрате — форме, низший разум именно здесь достигает наивысших пределов своей отрешенности от реальности бытия. Если в основанных на софизмах периферических построениях он еще некоторым образом касается в момент начала своего отвлечения действительности, то в дурной метафизике, окончательно отрываясь от конкретного эмпирического, он занимается лишь конструированием и формальным анализом отвлеченных начал. Отвлеченное начало есть понятие общего вида, получаемое отрешением от имманентной конкретности феноменального эмпирического и в то же время не имеющее связи через иерархическое соподчинение с ипостасными [так. — Ред.] реальностями синархии Логоса. Если пафос софистики должен быть определен как стремление к имманентному слиянию с системой недвижных феноменальных форм, то пафос дурной метафизики, напротив, определяется как стремление к целостному отождествлению с самими абстрактными схемами, к обострению создающего их личного начала и к предельному напряжению уконической отвлеченности разума.