С другой стороны, — и для некоторых это наиболее удобный путь, — я могу увидеть Божество сначала в окружающем меня мире, не в самом себе, а в других. Я встречаю там Божественное как пребывающее во всем и всесодержащее Бесконечное, непривязанное ко всем этим формам и силам, которые оно несет на своей поверхности. Либо, я вижу и ощущаю Его как чистое и изолированное Я и Дух, что содержит в себе все эти силы и существования, и тогда я теряю свое чувство эго в безмолвной Вездесущности, окружающей меня со всех сторон. Впоследствии именно она начинает наполнять собою и владеть моим выполняющим роль инструмента существом, и именно от нее представляются исходящими все мои побуждения к действию, весь свет моей мысли и речь, все конструкции моего сознания и все его отношения и взаимодействия с другими формами воплощенных душ этого единого мирового Существования. Я уже более не представляю собой это маленькое личное я, но То, с чем-то принадлежащим ему самому, получившим преимущественное развитие, что поддерживает избранный вид своих деяний во вселенной.
Имеется и другое основное осознание, самое последнее из всех, которое, тем не менее, приходит иногда в виде первого, решающего откровения, или же раннего поворотного пункта в Йоге. Оно представляет собой пробуждение к невыразимо высокому трансцендентному Непознаваемому, пребывающему выше меня и выше всего этого мира, в котором я, казалось бы, совершаю свое движение, к безвременному и беспространственному состоянию или сущности, некоторым образом убеждающей и принуждающей к подчинению пребывающему во мне сущностному сознанию — единственной вещи, которая по отношению к нему переполняюще реальна. Этот опыт обычно сопровождается в такой же мере подчиняющим себе ощущением призрачной или туманной иллюзорности всех здешних вещей, или ощущением их временного, производного и лишь отчасти реального характера. По крайней мере, в течение некоторого времени все вокруг меня может казаться перемещением кинематографических теней или обладающих лишь поверхностью фигур, а моя собственная деятельность может казаться текучей формой, исходящей из некоего Источника, пока неосознанного и, возможно, недоступного пониманию, который выше или вне меня. Оставаться в этом сознании, доводить до полноты это явление или следовать этому начальному указанию на сущностный характер вещей, значит двигаться к цели растворения себя и мира в Непознаваемом, — к Мокше, Нирване. Но это не единственная линия следования; я могу, напротив, ждать до тех пор, пока посредством безмолвия безвременной незаполненной пустоты освобождения я не начну вступать в определенные отношения с этим еще не осознанным мною Источником самого меня и моей деятельности; затем пустота начинает заполняться, из нее появляется, или в нее устремляется вся многообразная Истина Божественного, все аспекты, проявления и многочисленные уровни динамического Бесконечного. Вначале это переживание навязывает уму и затем всему существу абсолютный, неизмеримый, почти ужасающий покой и безмолвие. Подавленный, покоренный и утихомиренный, освобожденный от самого себя, ум воспринимает само это Безмолвие в качестве Всевышнего. Но впоследствии идущий обнаруживает, что все содержится или заново делается для него в этом безмолвии, или через это безмолвие нисходит на него от более великого, скрытого трансцендентного Существования. Ибо это Трансцендентное, это Абсолютное — не просто покой, свойственный лишенной признаков пустоте; оно обладает своим собственным бесконечным содержанием и богатствами, по отношению к которым те [богатства], что принадлежат нам, представляют собой уменьшенные и ухудшенные значения. Если бы не существовало этого Источника всех вещей, то не могла бы существовать вселенная; все энергии, всякая деятельность и любая активность были бы иллюзией, всякое созидание и проявление было бы невозможным.