Хаджи преподал ему учение, которое внешне сильно отличалось от тех традиционных обычаев и образа мышления, к которым привыкли его ученики.
Шакмак попытался уклониться от ответственности, умоляя Хаджи взять к себе его паству. Но Хаджи Бекташ отклонил его предложение, сказав: "Только действуя в качестве посредника между мною и своими людьми, ты сам сможешь стать преображенным".
Шакмак опасался, что это новое учение подорвет его авто-ритет. "Если твое учительство основано только на авторитете, ты вообще не Учитель", -сказал Хаджи Бекташ. Скоро некоторые ученики Шакмака пришли к Хаджи Бекташу с жалобой, что их Учитель начал вести себя очень странно. "Мы лишены возмож-ности спокойно исполнять свои привычные обязанности", -- говорили они. "Именно этого я и хочу", -- улыбнулся Хаджи.
Другие ученики опасались, что влияние, оказанное Хаджи на Шакмака, скажется также и на них. Когда это дошло до Хаджи, он сказал: "Они видят, как Шакмак меняется в лучшую сторону, но считают это вредным. Это лихорадка, которая должна сжечь самое себя".
Прошло четыре года, прежде чем ученики Шакмака, исключительно благодаря примеру Хаджи, поняли, что Бекташ занимается делами более важными, чем "отлов колченогих лошадей". Бекташ сказал: "Вы были настолько преисполнены самомнения, что вообразили себя чем-то таким, на что кто-то станет зариться".
ДРАГОЦЕННОСТЬ
К Дун-Нуну пришел юноша и заявил, что суфии -- мошенники, и наговорил еще многое в том же духе.
Египтянин снял со своего пальца кольцо и подал его молодому человеку. "Отнеси это кольцо базарным менялам и посмотри, удастся ли тебе получить за него хоть одну золотую монету", -- сказал он.
Но на базаре никто не пожелал дать за камень больше одного серебреника.
Юноша принес его обратно.
-- Теперь отнеси это кольцо к настоящему ювелиру, -- сказал Дун-Нун. -Посмотри, во что он оценит его.
Ювелир предложил за кольцо тысячу золотых монет.
Юноша был потрясен.
-- Так вот, -- сказал Дун-Нун, -- твое знание о суфиях столь же велико, как и знание базарных менял о драгоценных камнях. Если хочешь разбираться в драгоценностях, стань ювелиром.
СООБЩНИЧЕСТВО
Всякий, прислушивающийся к чему-то непристойному, становится сообщником говорящего непристойности.
Аль-Шафаи
БАЙАЗИД БИСТАМИ
Байазиду встретилась на дороге собака, и он приподнял свой халат, дабы та не осквернила его.
Собака сказала человеческим голосом:
-- Если бы я была сухой, не было бы смысла избегать меня. Если бы была мокрой, ты бы мог постирать свой халат. Но от отвращения, которое ты испытываешь ко мне, очиститься невозможно.
Байазид сказал:
-- О просвещенная собака, останься и поживи со мной какое-то время.
Собака ответила:
-- Это невозможно: ведь мир обходится со мной, как с собакой, а ты признан в миру образцом для подражания.
Байазид воскликнул:
-- Увы, я недостоин жить с тем, кого целый мир считает существом низшим; как же тогда могу я подступиться к Истине, превозносимой всеми как явление наивысшее?
ИДОЛ
Увайсу аль-Карани сказали, что некий дервиш, завернувшись в саван, сидит на могиле и льет слезы.
Карани сказал:
-- Передайте ему, что этот метод стал подобен идолу; необ-ходимо стать выше этого обычая, который превратился в препятствие.