Способ изложения материала в определенных книгах и цель, для которой они написаны, понятны большинству людей только частично. Например, в современной культуре мало известна идея, что иные книги предназначены для чтения лишь в соответствующих обстоятельствах или на определенных стадиях развития. Если книга кажется понятной, то читатель сделает вывод, что она означает именно то, что она означает по его мнению. Это, конечно, неправильное предположение. Книгу, обладающую реальной развивающей ценностью, можно читать только на ее собственных условиях. Учитель объясняет, как следует читать данную книгу, а также иные моменты, соответствующие тому, что необходимо в нынешней ситуации учащегося. Люди часто рекомендуют друг другу литературу, не зная внутреннего содержания этой конкретной книги или того, что она, возможно, является сложным техническим инструментом и только выглядит как обычная книга. Какая-нибудь трудная для понимания философская книга, каких много на Востоке, может скрывать указания для выполнения различных важных упражнений, неизмеримо более ценных, чем ее интеллектуальное содержание. К тому же люди, которым книги были рекомендованы, нередко приходят в сильное эмоциональное возбуждение от прочтения.
Эксперимент сразу же покажет, что религиозная книга, предложенная человеку, который не знает, как ее нужно читать, чтобы получить содержащиеся в ней специфические указания, просто вызовет в нем эмоциональное возбуждение — либо потому, что ее слова и фразы уже сами по себе эмоционально заряжены, либо как результат влияния того человека, кто дал или порекомендовал эту книгу. Подобные реакции являются поверхностными, хотя они, возможно, покажутся глубокими невозрожденному читателю.
Проблема эта существует со времен Средневековья, когда начала распространяться ситуация «книги минус знание, как их использовать», а сегодня она становится все более и более острой. Забавно то, что в современном мире существуют миллионы книг, и в некоторых из них таится знание, настоящее знание, о котором академические ученые и не подозревают.
Происходящее подобно тому, как если бы у нас была рифмованная телефонная книга и мы думали, что главное в ней рифмы, не зная, что в определенное время и в определенном месте она обладает иным неоценимым практическим значением.
ПИСЬМЕННЫЕ МАТЕРИАЛЫ
В.: Я припоминаю, что Фироз Шамшири, великий суфий из Ташкента, обычно не отлучался из города, редко встречался со своими учениками и всегда общался с ними посредством письменных посланий. Почему он так делал?
О.: Если у вас есть опыт пребывания в духовных группах, вы должны знать, что слишком многие их участники сосредотачивают внимание не на учении, а на учителе. Это заблуждение и в самом деле так распространено, что некоторые люди полностью фиксируются на учителе, истинном или ложном.
Даже на Востоке такой перегиб принимают за святость или религиозный опыт.
Зная это, многие суфии вообще не учат напрямую — здесь немало зависит от состояния их последователей.
Поэтому учителя нередко пишут или диктуют свои наставления, ученики затем читают их самостоятельно, или послания наставника зачитываются вслух.
Однако встречи могут проводиться, если отдельные ученики или группы в целом способны концентрироваться на сути занятий, а не на внешних проявлениях или непосредственном присутствии учителя.
Только недавно западные психологи-практики обнаружили, что личное присутствие человека, считающегося учителем, порождает у учеников чувство благоговения, значимости или религиозной преданности, а это не то же самое, что воспринимать реальное содержание учения.
ТЕНЬ БЕЗ ДЕРЕВА
Существует учение, которого не найти в книгах. Есть опыт, который нельзя описать словами. Есть прямое восприятие Реальности, для которого, как я верю, предназначено человечество: это и есть то, что я ищу…
Эти исполненные страстного желания, но по сути — самоуверенные утверждения вновь и вновь повторяются в получаемых мной письмах и словах приходящих ко мне людей.
Вот уже двадцать лет я отвечаю на подобные утверждения вопросами, составленными так, чтобы выявить, какая же концепция Реальности в действительности стоит за этими словами.
Эти вопросы я обычно формулирую в соответствии с классической суфийской моделью. Они звучат следующим образом: