Поговорив о звездах, мы долго сидели у костра эвелнов. На побережье звезды намного ярче, чем в городе, так как в небе нет отсветов электричества. Просто пелена звездная. Эвелны иногда напевали неторопливую протяжную песню, мотив которой удивительно гармонировал с картиной звездного неба, потрескиванием дров в костре и далеким шумом волн. Я записал перевод песни. Перевод принципиально не может быть дословным, так как в эвелнском языке многие слова образуются в ситуации впервые и единственный раз по определенным правилам. И эта песня у другого костра повторится чуть – чуть в другом варианте.
Песня о жизни
Когда я молод был,
Каждый день открывался в новом мире
И, засыпая, я хотел скорее проснуться.
А сейчас я просыпаюсь в том же мире,
И мне жаль звезд, которые гаснут утром.
Хотя их у меня еще будет много,
Но их уже мало.
18.07
Оказывается, эвелны пришли на байдаре. Мы пошли проводить. Байдара была загружена китовыми позвонками и ребрами. Эвелны оставили нам два позвонка для сидений. Один из них надел дождевик из кишок моржа. За такой дождевик любой музей, наверное, не пожалел бы денег. Шаман стоял на берегу и смотрел, пока байдара не скрылась в линии слияния серого моря и серых туч.
– Зачем им столько кости?
– Они режут из кости кое – что для хозяйства и поделки для обмена.
– Я думал, режут из бивня мамонта или моржа.
– Мамонт или морж ценятся больше, у них тоньше фактура. А ребро кита пористее. Но фигуры без мелких деталей неплохо получаются.
– Ты резал?
– Практиковал года три, когда жил в Уэлене.
– Какой все же смысл резать из материала с худшей фактурой?
– У них нет в изобилии моржа или мамонта.
– И они отработают полную байдару?
– Это вряд ли.
– А зачем везут?
– Чтобы было.
– Древние эвелны так не делали.
– Почему ты решил?
– Я читал, что они были стихийно экологичны. Например, охотник не убивал вторую нерпу, даже если мог.
– Бредникабинетных ученых.
– Ты думаешь, что убивал?
– Не убивал, но не из – за экологичности.
– А почему?
– Убив нерпу, охотник должен много километров волочь ее сам домой. А нерпы бывают до четырехсот килограмм. Ты бы тоже не брался за вторую.
– Они не боятся потерять берег из вида?
– Они пошли напрямик, по ветру и не увидят берега до вечера.
– У них есть компас?
– Нет.
– Как же они ориентируются.
– Они просто помнят направление.
– Но солнца же не видно.
– Косатка – из их тотема. Они сами помнят.
Словно в подтверждение слов Шамана огромный, сравнимый с парусом черный плавник Косатки медленно торжественно и хищно прорезал поверхность моря между нами и скрывшейся байдарой.
18.07
Мысли об эвелнах и неуместная тревога по поводу их плавания не оставляли меня. Рационально я убеждал себя, что для наших гостей такое плавание – совсем обыденное дело, но видел я это впервые, и выглядело все очень ненадежно. Решив пару часов проводить Шамана, я не смог удержаться от вопросов о гостях.
– Им привычно вдвоем управляться с такой большой груженой байдарой? И руль, и парус.
– Они могут ею управлять, даже загарпунив кита.
– Они ходили в школу?
– Нет.
– А как же районо?
– Власти, наверное, знают о них, но никто не занимался. А может, судя по твоим рассказам о ситуации, сейчас власти о них не знают. Тем более что они не живут много лет на одном месте.
– Но это явно не замкнутая группа. Эти двое помощнее меня.
– Конечно, не замкнутая. Там есть и русские, и якуты, и эвенки. Парни ходят в поселки и, наверное, в Магадан. Просто они считают свой образ жизни более настоящим.
– Так они не чистокровные эвелны?
– Они – настоящие эвелны по образу жизни.
– Чем они живут?
– Эти – универсалы. У них есть олени, есть морской промысел и есть бартер на пушнину.
– Как они установили отношения с тобой?
– Я сам начал устанавливать отношения.