Мы говорили, что Мирра искала настоящий закон Материи, настоящее движение жизни, но ведь на самом деле всё вращается вокруг одного вопроса. Мы стоим перед фактом смертности человека или, во всяком случае, смертности человеческого тела; пока не будет найден ключ к смерти, у нас не будет ключей ни к Материи, ни к жизни. Странно: чтобы понять, что такое материя, надо узнать, что такое смерть, словно, взглянув на Материю, мы видим и смерть. Они идут вместе. Ни духовные, ни научные перевороты ничего не перевернут, пока не совершится переворот смерти. Одна-единственная прореха разделяет все стороны жизни: благодаря ей жизнь и мир в теле - это одно, а вне тела - другое, мир разделён смертным телом. А умирает оно, быть может, лишь потому, что не умеет иначе, не знает другого пути. Правильный путь - это и есть настоящий закон жизни и Материи. Найдите его, и прореха, мешающая жизни стать настоящей жизнью, будет залатана. Жизнь не должна быть добычей смерти, а Материя должна стать тем, что она есть, но мы не знаем, что есть на самом деле, мы видим только свои микроскопы и телескопы. По правде сказать, они ничуть не умнее нас; это просто продолжение нашего интеллекта, неизменная чёрная или золотистая сеть, окутавшая даже бесконечно малое, всё та же пара очков, уставившаяся на саму себя совсем не так, как надо - а как надо? Так, чтобы изменить всё? Стоит нам только приоткрыть настоящее окно в Материю, и Материя изменится так же радикально, как в тот день, когда окно Разума заменило окно обезьяны.
Шри Ауробиндо в Калькутте, как и Мирра, видел тот же взрыв видимого мира. Вскоре он напишет: время все знают, что наука говорит не об истине предметов, а лишь о языке, выражающем некоторый опыт предметов, их структуру, их математику, впечатление, упорядоченное экспериментами, и пригодное к употреблению, - не более того. Даже структуру Материи мы знаем поверхностно (возможно, это просто одна из форм энергии), лишь настолько, насколько она доступна разуму, чувствам и некоторым инструментам исследования (а ведь сейчас предполагают, что последние очень сильно влияют на результат: Природа приспосабливает ответ к инструменту), и ни один ученый не знает более этого или не может знать>.
Мирра только начинала этот поиск, но продолжать Она его будет до девяносто пяти лет, шаг за шагом, каждую ночь и каждый день. не очень интересовали Её, разве что Она наблюдала, как меняются черты лица, форма или цвет объектов, погружающихся в другом измерении - а кто скажет, где измерение? Все это интересовало Мирру лишь настолько, насколько что-то изменялось в Материи, в её организации, и, в конечном счете, что это могло дать миру, тому миру, по которому Она уверенно шла. И для Мирры, и для Матери весьма важен такой прагматизм. Из своих переживаний Она стремилась создать не философию или систему, но средство действия. не стремилась к пониманию через голову, меня интересовал результат: как изменюсь я сама, как изменится моё отношение к миру, как изменится моё отношение к творчеству. Так было с самого детства. Откуда приходят изменения в мир, окружающий ребёнка? Происходят вроде бы совершенно ординарные вещи, но моё отношение к ним меняется, и меняется всё вокруг. Почему? Всегда происходит одно и то же. Зачем чувствовать себя так, будто у вас на голове огромный груз, если можно подняться над ним, улыбнуться и мало-помалу начать изменяться? Почему не выпрямить то, что скручено? Это так же просто, как выпустить пар из клапана>.