Этот великий мир, по которому мы идём уверенным шагом, выпрямив спины, но, тем не менее, держась за поручни, - вряд ли этот мир наш дом; домов у нас много, но нас там ещё нет, мы знаем только опушку великого леса. Неприметная тропка, появившаяся бог знает откуда, неожиданный поступок, нарушающий обычное течение жизни, голос, шепчущий слова, движение, овладевающее человеческими массами и раскачивающее их (как гневливость Маттео или прыжки девочки по приглаженным клумбам Тюильрийского сада), - мы не знаем, откуда они, мы не знаем, что за ветер тут дышит. Внешний мир рушится, мы же возимся с машинами, попадаем в несчастные случаи на улицах, или встречаем случай, который изменяет всю нашу жизнь, но вот кто передвинул, и что передвинул? Кто дал эту непредвиденную координату? Мы не знаем. В великом лесу миллионы случайностей, будто случайные ростки сочетаются в невероятный лес, или случайные человечки создают невероятную историю подобно тому, как случайные движения и разбросанные молекулы вместе либо создают симфонию, либо взрываются. Словом, если тут и повинен случай, то нам придётся признать, что он весьма разумен. Мы, однако, так боимся увидеть, как наш прекрасный случайный разум вытесняется высшим сознанием, что предпочитаем отдать этот мир скорее дьяволу случая, нежели Богу-демиургу, чьи отнюдь не случайные удары иногда оказываются на удивление дьявольскими, а зачастую - ещё и жестокими. В обоих случаях мы отдаёмся на пожирание одному и тому же оборотню. Может быть, пора отправиться на исследование этого разума мира, выбросив из головы капризы и богов, и позавчерашних учёных, и случай, восходящий к какому-то взрыву, - но тут не надо бояться ни Бога, ни дьявола, ни даже самого себя. Ведь всё, возможно, содержится внутри, в маленьких случайных клетках, а мы сами - первый предмет нашего исследования; конечно, другого и быть не может, ибо то, что есть в одной клеточке, есть и во всех телах и вселенных. Нам непонятно, зачем люди отправились на Луну. Действительно, найди мы настоящий закон клеток, мы бы, наверное, без всяких ракет и суматохи могли добраться не только до Луны, но и до всех лун и всех вселенных на свете.
Поэтический сон
Она попробовала всё, даже поэзию, ; Матильда была в отчаянии: ничего не добьётся в этой жизни!>Живопись, музыка, наука, литература, практика, - Мирра ничего не упускала. концов я забросила всё... Я попробовала всё, но ничто не казалось мне достойным того, чтобы посвятить ему жизнь>. Она думала, что перед ней лежит широчайшее поле экспериментов, что весь мир - огромная экспериментальная площадка, и Мирра продолжала пополнять свой жизненный опыт вплоть до девяносто пяти лет без остановки. Но замкнуться на одном, пусть даже наиблагороднейшем, предмете, представлялось Ей безумием, муравьиным трудом: , вот для музеев они подходят как нельзя лучше. Я не вижу никакой необходимости становиться величайшим музыкантом или живописцем, мне всегда казалось, что тут всё дело в тщеславии...>С простодушием (и, как всегда, долей лукавства) Она добавила: особого значения в этом тоже нет. Это то же самое совершенство для человеческих существ>. Может быть, бессознательно(?) Она уже догадывалась, что все - и великие, и малые - вершины человека рано или поздно рушатся перед некоей бездной, а самому человеку следует искать чего-то другого. (она была очень сурова) сказала: "Моя дочь ничего не может довести до конца" Так оно и получилось - ничего не довожу до конца, берусь, бросаю, а потом начинаю новое дело, нет, даже целую кучу дел: "Она никогда ничего не добьётся в этой жизни!" Так оно и есть, это детское выражение потребности большего и лучшего... так всегда, без конца - всегда вперёд, к совершенству, но я чувствую, как совершенство ускользает от мысли, это нечто... словом, "нечто". Нечто неопределимое, но его ищут во всём>.