Что же должно было произойти теперь, когда Ее тело непосредственно соприкоснулось с начальной субстанцией? То, что мы называем Материей, есть, по-видимому, некое , как говорила Мать, застывшее, замершее движение, запертая даже в атомах сила, и мы ощущаем ее именно потому, что она отвердела, застыла, замерла: мы трогаем стенки тюрьмы. - это и есть тюрьма. Короче, мы можем ощутить лишь достаточно медленные вибрации: чем медленнее вибрация, тем тверже форма. Мы ощущаем только твердое. Существует целая световая гамма, которую мы не воспринимаем из-за слишком большой скорости света; есть звуки, слишком высокие для нашего уха. Целый диапазон существования недоступен нам. За пределами восприятия органов лежит область первейшей Материи, прозрачной и слишком быстро вибрирующей, чтобы быть хоть как-то ощутимой, - Материи, смыкающейся с сознанием. Мы же незамедлительно отгораживаем искусственной пропастью осязаемую, конкретную Материю от неуловимого нечто, именуемого . Это наше основное заблуждение. вы когда-нибудь, чтобы металлы ходили?>- спрашивало существо, вымышленное Шри Ауробиндо, в первые века земли, когда Жизнь еще не появилась, - Только сверхъестественная материя или, скорее, сверхъестественное бесплотное сознание сможет перемещаться по каменной корке. Сегодня, вооружившись научными приборами, мы, наверное, впадаем в то же заблуждение, считая, что только сверхъестественная материя или сверхъестественное бесплотное сознание сможет существовать на старой поверхности земли, что оно никак не может состоять из наших замечательных компонентов растительного, минерального и животного царства, то есть всех последовательно отвердевших в ходе эволюции форм. Мы осязаем только то, что отвердело. Все ускользает от нашего ума, потому что мы не осознали ни главный секрет Материи: Материя = Сознание, - ни главный секрет Эволюции: Эволюция = развитие Сознания. А поскольку Сознание не очень похоже на наши зафиксированные и занесенные в каталог окаменелости, мы делаем вывод, что Сознание - не Материя. Вероятно, это равносильно высказыванию, что Материя - не энергия. Или мы полагаем, что оно есть продукт наших усовершенствованных тюрем? Нечто вроде высшей секреции? Но мировая Материя одна. Весь опыт эволюции, вызов, который она более или менее резко бросает в лицо всем шагающим металлам, заключается в том, что конечный продукт должен вновь обрести то, что изначально вызвало его к жизни, и его наделенные сознанием клетки должны составить тело сознательной Материи, которое, возможно, будет стоять на ногах, подчиняясь иным законам, а не закону всемирного тяготения, что не помешает ему двигаться по этой земле так же твердо и уверенно, может быть, даже более уверенно, чем современные мыслящие металлы, и это будет выглядеть ничуть не сверхъестественно. Секрет начала кроется в конце. Сознание не покидает Материю, она не и не рассеивается в космических снах (очень плотным>, говорила Мать): она приобретает новое ускорение и создает новое царство. Царство сознательной Материи.
Материя, освобожденная из тюрьмы.
Тайна неизвестного
Но форма подразумевает границы и структуру. Может ли нормальное тело ограничиваться ею, не став узником? Не упавшее с неба тело! В эволюционном процессе есть логика и смысл, пусть и не совпадающие с нашим здравым смыслом и железной логикой.
Опыт прост.
При растворении формы, когда клетки вдруг оказались в пустоте, в сознания>, где не оставалось ничего из того, что медленно, мучительно создавалось ими в ходе тысячелетней эволюции; задыхаясь в отрыве от всего, что заставляло их биться, надеяться, жить во множестве тел, они были охвачены напряженным стремлением: продолжать быть, быть всегда. Именно для этого они были созданы! Смерть, пусть даже в сиянии, представлялась им немыслимым отрицанием; они принадлежали Материи и призывали правду Материи, ее жизнь; они цеплялись за мантру, за тихую светлую вибрацию, бесконечно повторяли мольбу о существовании, излучали любовь к жизни, впитывали в себя последнее - плотную золотистую субстанцию - так же просто и слепо, как растение вбирает в себя солнечный свет, как бабочка летит на пыльцу: это был вопрос жизни и смерти. Больше не нужно было хранить память, больше не существовало , присущего всем телам: лишь тысячи крохотных чистых пульсаций бились в клетках, насыщенных и переполненных единственным оставшимся воздухом. Существование перед чертой смерти: та же молитва и тот же призыв, что и на заре мира, когда не было ничего, кроме тихой чистой вибрации, желания быть вечно и любить вечно. Нечто очень простое, такое простое, что по сравнению с ним все слова кажутся глупыми и напыщенными. , - говорила Она. Но это и была первая поэзия: это было творчество. Сотворение тела. Медленно, день за днем, год за годом, как кальций откладывается в ракушке, творилось новое тело. Вокруг ядра из молитвы и любви, жившего в сердце каждой клеточки, собиралась плотная радужная, местами золотистая субстанция; она обнимала форму, строилась по ней и вокруг нее, возможно даже помаленьку заполняла ее. Происходило поглощение этой формы и постепенное превращение ее во что-то другое: Как будто одно превращается в другое. Будто то, что есть, пытается стать другим. Но это... мучительно>.