Но особенно поражали своими размерами и идеальной формой лепестков сталагмитовые лотосы. Глаз нельзя было оторвать от их белоснежной красоты. Никогда в жизни я не видела столь удивительных, чистых цветов, выращенных из минералов самой природой. Судя по восхищенным возгласам нашей команды, подобные мысли о необычно красивом видении посещали многих. Парням просто не верилось, что это чудо могла сотворить природа, мол, это нереально. На что Николай Андреевич возразил:
— Несомненно, это дело рук природы! Похоже, эти лотосы являются субаквальными образованиями, натёчными отложениями. Это естественный природный процесс. На поверхности озера образуется тонкая кальцитовая пленка. Затем она нарастает на сталагмиты, которые достигают уровня воды. Прирастая к бортикам «ванночек», кальцитовая пленка постепенно увеличивает их высоту…
Но даже при столь исчерпывающих объяснениях Николая Андреевича, при его твердокаменном научном толковании, трудно было поверить, что подобная лотосовая красотища, именно в количестве семи штук, была создана только природой. Хотя, если не природой, то кем? Кто так точно на тысячелетия вперед мог рассчитать направление и путь капли, сотворившей впоследствии своей неустанной работой подобное чудо?
Честно говоря, не хотелось уходить от этого завораживающего взгляд лотосового озера. Однако Сэнсэй дал нам лишь немного времени на всё про всё, а потом двинулся дальше. Мы, естественно, пошли за ним, не желая отставать. На прощание это место преподнесло нам еще один неожиданный сюрприз. В той стороне, куда мы шли, направляя свет, стали вырисовываться из темноты величественные скульптурные изваяния огромных сросшихся сталагмитов и сталактитов. Они, словно гигантские стражи, молчаливо охраняли лотосовое озеро.
Когда мы подошли поближе, то увидели, что один из них, находящийся посредине, напоминал лежащего Сфинкса, выступающего из скалы, похожего на того, что охраняет вечный покой у Египетских пирамид в Гизе. Почему-то из всех «скульптур» он больше всего приковывал взгляд своей просто мистической фигурой. Создавалось такое жуткое впечатление, будто белоснежный Сфинкс, как живой призрак, выдвинулся наполовину из стены огромной пещеры, дабы разглядеть со своей высоты тех, кто посмел нарушить границы его тысячелетнего покоя.
Просто мурашки бегали по коже, когда наши жалкие лучики света освещали огромную голову Сфинкса высотой, наверное, метров пять. С затылка на плечи спускались большие сосульки сросшихся сталактитов, похожих на царский намес. А на лбу возвышалась белоснежная фигурка в виде некого подобия урея — кобры с раздутым капюшоном. Выражение же его человеческого лица не было достаточно четким, но это только усилило наши впечатления. Такая туманная загадочность лицевого рельефа была еще привлекательнее, поскольку давала возможность каждому из нас мысленно воспроизвести воображаемый образ. Но, пожалуй, наиболее впечатляюще из туманного лика проявлялись его глаза, играя причудливыми отблесками от направляемого нами света. Благодаря такому световому эффекту вся сталактитово-сталагмитовая скульптура оживала, превращаясь в могучего Стража, охраняющего многовековые тайны своего подземного мира.