— Точно, что «чезлыки», — насмешливо промолвил Сэнсэй и вновь перешел на серьезный тон разговора. — Ты прав, действительно Изныль в народе называют не иначе, как «тяжелыми людьми». Они постоянно ноют, что все плохо, что им трудно живется, вечно всем недовольны, вечно у них какие-то проблемы, которые они пытаются повесить на других. Они истеричны, легко заводятся на скандал и зачастую сами провоцируют ссору. Причем, после ссоры, скандалов чувствуют значительное облегчение, даже своеобразный прилив сил, тогда как оппонент ощущает себя целиком разбитым.
— У таких людей и здоровье, наверное, никудышное, — заметил Николай Андреевич.
— Совершенно верно.
— Тогда зачем они нужны Кандуку, если с них взять-то с них нечего? — пожав плечами, спросил Сергей.
— Они, конечно, не представляют энергетической ценности для кругов Кандука, хотя и с них тянут прану. Однако эти люди имеют выходы, доступ к энергополю своих знакомых, друзей, родственников и сами по себе являются индивидами активными, с активным какодемоном. Поэтому Изныль удобны Кандуку и его окружению в том плане, что они легко провоцируют у людей своего социального окружения стрессы, депрессии, агрессию и соответственно является проводниками их праны. В общем, такие мелкие массовые воришки.
— Ясно, — протянул отец Иоанн. — Тырят, значит, по мелочи.
— Получается, вся эта нечисть действует по одному принципу, — подытожил Николай Андреевич. — Они сближаются с человеком…
— … зачастую становятся лучшими друзьями, — добавил Сэнсэй.
— … Провоцируют его на агрессию, — продолжил психотерапевт. — И как только в человеке идет всплеск отрицательных мыслей какодемона, они пробивают его ауру на энергетическом уровне и начинают забирать высвобождающуюся энергию праны. После этого человек болеет, либо у него наступает депрессивное состояние.
— Это в лучшем случае, — соглашаясь, кивнул Сэнсэй. — В худшем, если воздействует непосредственно сам Кандук или Лембой, то они забирают всю жизненную энергию человека, тогда «жертва» внезапно кончает жизнь самоубийством или несчастным случаем… Чужая физическая смерть для них как глоток свежего воздуха. Чужая боль — это их подпитка, можно сказать, их своеобразный наркотик.
— Так, стоп, — проговорил Сергей, приподнимая указательный палец. — Что значит Кандук или Лембой воздействуют непосредственно? Выходит, они иногда все же напрямую контактируют с «жертвой», не через свои круги?
Вано оживленно глянул на него и подхватил мысль:
— То есть, «побоку конспирация, мы пошли на охоту»?! А это шанс…
Все посмотрели на Сэнсэя. Тот улыбнулся и пошутил:
— С вами и говорить неинтересно, все наперед знаете… Вы правильно заметили, Кандук дает иногда промашку и засвечивается в обществе, либо от пранного голода, если ему не удается создать собственные накопительные круги, либо ему просто захотелось «сладко покушать» для собственного удовольствия. Тогда конечно, вычислить его проще… Если он контачит сам с людьми, впрочем, как и Лембой, то творит вещи посерьезней, чем Клохтуны и Изныль.
— Например? — спросил Сергей, сосредоточенно глядя на Сэнсэя, словно удерживая в уме единую нить своих вычислений.
— Ну, к примеру, Кандуку по большому счету не нужно собирать толпу и проводить ее психологическую обработку, кодировку, чтобы вытащить прану, хотя и это для него не проблема. Ему достаточно с кем-то встретиться взглядом, и если человек будет открытый, с доминированием какодемона, считай, он попался, как кролик в пасть удаву.
— Ты имеешь в виду те фазы открытости, когда человек слишком возбужден, или восприимчив, или разозлился на кого-то? — уточнил психотерапевт.