Часть группы пошла за экскурсоводом, часть столпилась у гроба преподобного Агапита. Некоторые молились, некоторые просто рассматривали подземную церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Макс с Сэнсэем находились позади людей, ожидая своей очереди, чтобы подойти к гробнице. Рядом с ними стояла пожилая старушка с палочкой, скромно одетая, с дорожной сумкой в руках. Она постоянно отставала от группы, сильно прихрамывая на ногу, и старалась приложиться к каждой гробнице, шепча молитвы. По ее лицу было видно, что это ей давалось с большим трудом, очевидно, приходилось преодолевать острую боль. Но ее упорству и внутренней силе духа оставалось лишь позавидовать. Еще раньше, в одном из переходов по пещере, Макс «сочувственно» заметил: «Ну, бабка дает, еле же ходит…» На что Сэнсэй ответил: «Человек в глубокой вере… Ты не представляешь какую боль она испытывает при ходьбе. У нее деформирующий артроз тазобедренного сустава». «Да?!» — удивился Макс, оборачиваясь в сторону женщины. Теперь они вместе стояли почти последними в очереди к гробнице преподобного Агапита.
Когда основная масса людей вышла, Макс приблизился к мощам, а Сэнсэй пропустил вперед старушку. Та взглянула на него с благодарностью и пробормотала: «Спасибо, сыночек». Она подошла к гробнице и стала шептать молитву Макс в это время пытался прочитать строчки молитвы преподобного Агапита, помещенные слева на стене в рамочке. Он хотел что-то спросить у Сэнсэя. Но, обернувшись, увидел, что Сэнсэй стоял с закрытыми глазами. Его лицо было сосредоточенным. В это время Максу стало как-то необычно жарко. Сначала он подумал, что это его чисто субъективное ощущение. Но тут заметил, как у мужчины, стоящего рядом, потек пот со лба, причем несколькими струйками. Мальчик лет семи легонько дернул молившуюся маму и тихо произнес: «Мам, тут жарко сделалось». На что та ответила: «Это хорошо, сына. Это Дух Святой снизошел в обитель сию от наших молитв». Бабка начала усиленно креститься, бормоча молитву. У Макса создалось такое впечатление, что волна необычного жара точно прокатилась через него к гробнице Агапита. В момент пика этого неестественного напряжения у старушки вырвался возглас: «Господи, прости меня!» Ее костыль с грохотом упал оземь. Все присутствующие вздрогнули и обернулись. Сэнсэй плавно открыл глаза и сделал глубокий вдох-выдох. Бабуся видно сама испугалась такого грохота и, словно извиняясь перед присутствующими за нарушение тишины, резво подскочила и подняла свою палку. Макс с возрастающим удивлением посмотрел на помолодевшую в движениях старушку. Та не сразу поняла, что произошло. Потом с изумлением оглядела себя, прошлась взад-вперед, ощупывая свой сустав. На ее глазах заблестели слезы. От охватившего ее волнения она не могла произнести ни слова, а лишь восхищенно смотрела то на свой сустав, то на гробницу, то на окружающих людей. Те тоже молча глядели на нее, не веря своим глазам. Бабка подбежала к Сэнсэю, единственному человеку, с которым она немного общалась в пещерах, и радостно затараторила: «Я хожу, я хожу, не могу поверить, я хожу! Я же пять лет…» Тут она взглянула в глаза Сэнсэю и умолкла, вскинув в удивлении брови. Перевела взгляд на портрет Агапита, потом на Сэнсэя. И, словно очнувшись, произнесла: «Ой, извините, у меня все преподобный Агапит перед глазами стоит. Счастье-то какое, пойду свечек накуплю…» Она подбежала к святым мощам, поцеловала, перекрестилась и поспешила к выходу, все время изумленно оборачиваясь на Сэнсэя и радостно крестясь в молитве. Оставшиеся присутствующие, в том числе и Макс, столпились у гробницы. Сэнсэй по-прежнему стоял около колонн храма.
А ваш знакомый действительно очень похож на Агапита, только в старости, — произнес мужчина, который стоял возле Макса.
Не может быть! — пытался протиснуться Макс со своей свечой к портрету. — Где?
Вот, посмотрите сами. Я, молодой человек, профессиональный художник, у меня абсолютная память на лица и образы.
Максу, наконец, удалось рассмотреть портрет.
— Хм, точно! Глянь… — Макс повернулся, чтобы обратить внимание Сэнсэя на это сходство.