Бабка слышала выстрелы. За стенкой, похоже, борьба… Этот дом в двух кварталах отсюда… Не желаешь освежиться пробежкой? — попытался более-менее спокойно произнести Ребров, но это ему плохо удавалось.
Да всегда пожалуйста, — сказал растерянно Чмиль, пожимая плечами. — А РОВД?
В это время в дежурную часть вошел сержант.
— Ну и хороши у вас шутки по ночам! — произнес, смеясь, Костюшкин, приняв всю эту сцену за розыгрыш.
Так, Костюшкин, остаешься на телефоне. Чмиль, звони операм!
Ребров поспешил за одеждой. Чмиль стал связываться с дежурной опергруппой.
А что случилось? — всполошился Костюшкин.
В милиции же не всегда спят по ночам, иногда там еще и работают, — съязвил старлей. — Чё уставился? Выполняй приказ!
Он связался с опергруппой и объяснил ситуацию.
Я что, один здесь останусь?! — наконец-то дошло до Костюшкина, и глаза его округлились. — Это не положено!
Ну почему же один? Вон сколько у тебя собеседников! — зло кивнул Чмиль на «обезьянник», накидывая куртку. — Один другого лучше.
Это по уставу не положено! — пытался в истерике прикрыть свой страх Костюшкин.
Слушай, ты, хлюпик! — Чмиль схватил сержанта за грудки и хорошенько встряхнул. — Заладил: «Не положено, не положено». Считай, чрезвычайная ситуация. Ты понял?! Мы с Ребровым сейчас вернемся. Посидишь, ничего с тобой не случится. Ты что боишься как баба?!
Последняя фраза подействовала на Костюшкина отрезвляюще. В это время появился одетый Ребров.
— Так, пошли, — скомандовал он, проверяя на ходу табельное оружие. — Костюшкин, закрой за нами.
Может мне начальству позвонить, если чрезвычайная ситуация? — в растерянности пробормотал сержант.
Я тебе позвоню! — пригрозил Чмиль. — Чего людей зря беспокоить в полчетвертого утра? Может там все в порядке, люди ослышались… Мы глянем и вернемся. Все ясно?!
Все, — обреченно пробормотал Костюшкин.
Не слышу?
Так точно, — отрапортовал тот.
Во, другое дело, — удовлетворенно заявил Чмиль.
Да брось ты ерундой заниматься! Пошли быстрей, — поторопил старшего лейтенанта Ребров.
* * *
На улице было довольно холодно. Дул колючий северный ветер. Землю слегка приморозило. Вокруг ни души. Ребров и Чмиль бежали по спящему кварталу серых девятиэтажек. Их топот гулко расходился по округе, однако вряд ли кто его слышал. В окнах давно уже был погашен свет, и население мирно дремало в предрассветный час в теплых постелях, наслаждаясь картинкой сладких сновидений.
Чмиль мчался впереди и еще умудрялся вести беседу с майором.
Да не переживай ты так! Может, бабке этой послышалось. Или молодежь гуляет, петарды запустили. Я ж сам молодой был, через это прошел.
Угу… тоже мне… «старик» нашелся, — с одышкой произнес майор.
Ребров несколько поотстал. Он старался бежать быстро, насколько это было возможным. Тело разваливалось на части от жуткой боли, и каждая встряска отдавала обжигающей резью в печени. Ноги казались ватными. В ушах стоял гул. В голове — какой-то туман. И все же Ребров продолжал этот трудный для себя бег как будто преодолевал не два квартала, а дистанцию, равную его жизни.
Чмиль оглянулся. Глядя на Реброва, сколько усилий прилагал этот человек, чтобы преодолеть данную дистанцию, сердце его сжалось. Старлей сбавил ход и побежал рядом с майором.