Тем не менее – вот я уже стою на борту какого-то судна (возможно, той самой подводной лодки, которая почему-то не погружается, а идёт прямо у поверхности воды, так что можно стоять на свежем воздухе). Мне не понятно, что это за водоём. С одной стороны, до океана или моря ему ещё очень далеко, с другой – это явно не река и не озеро. Люди стоят как бы прощаясь с солнцем, светом, ветром, ведь всего этого не будет ещё в течение очень и очень долгого времени. Меня начинают преследовать тревожные ощущения: несмотря на то, что я этого очень давно хотела, что всё уже сделано, что мы уже в пути, что-то есть во всём этом неправильное, что-то явно идёт не так, и дело даже не в обязательствах перед другими.
Внезапно возникает необходимость сделать остановку, судно пришвартовывается к первой попавшейся набережной, кто-то остаётся, кто-то, я в том числе, сходит на берег. Тревога усиливается, я понимаю, что мне надо разыскать друга и во что бы то ни стало отговорить её принимать участие в экспедиции. Набережная оказывается довольно оживлённой, и я попросту на какое-то время теряюсь в толпе людей, а когда возвращаюсь назад – оказывается, что судна уже нет, оно меня не дождалось. Во время вынужденной стоянки выясняется, что есть одна очень существенная проблема – каким-то образом оказалось так (вероятно, из-за спешки, но кто-то уверен, что это было сделано нарочно), что кислорода на судне хватит максимум на три месяца, тогда как погружение планируется на шесть. От этой новости у меня внутри всё клокочет, я пытаюсь следовать за судном по суше. На своих двоих.
Мне приблизительно известен курс их направления. В долине (хотя город, в котором я живу, расположем в очень болотистой местности, и за его пределами можно найти только степи, поля, болота и лес, а далеко от города мы так и не отъехали, но тем не менее – в какой-то всем известной долине) есть цепь каких-то необычных озёр, одно из них а-ля Байкал – глубиной в несколько километров. Оно мало изучено, но есть в нём что-то примечательное даже для простого обывателя, и я решаю попробовать найти именно его, хотя никогда там не была и до конца не уверена, что экспедиция направилась именно туда.
Местное население подсказывает мне, куда идти, подбрасывает на повозках, и вот я почти на месте. Остаток пути я проделываю одна – через какой-то лес. Меня сопровождают большие собаки. Долина почему-то отгорожена длинным глухим забором высотой приблизительно пять метров, на выходе из леса я натыкаюсь на ворота. В том месте, где они закрываются на засов, есть небольшая расщелина, но она находится примерно на высоте трёх метров – то есть собаки не могут последовать за мной дальше. Но мне нужно найти друга, и я залезаю на то место. Бросаю последний взгляд на собак – они все, как одна (наверное, всего их пять) смотрят мне в след, виляя хвостами. Внешне очень похожи на ирландских волкодавов, мою любимую породу. Я перелажу через засов и спускаюсь уже с другой стороны.
В отличие от той местности, где я шла до этого, долина – очень солнечная, и цвета там гораздо более яркие и сочные, словно только что умытые дождём. Забор стоит на вершине холма, у подножия которого простирается длинный неглубокий (но от этого не менее неприятный) ров. Откуда-то сверху свисают растения типа тропической лианы. Я беру одно из них и прыгаю, как Тарзан в мультфильме. Приземляюсь с другой стороны. Теперь я вижу ту самую цепь озёр, но не знаю, какое именно из них мне нужно. Вокруг очень зелено, вообще пейзаж чем-то напоминает рай главного героя, отца семейства, Кристи из фильма "Куда приводят месты". Что-то такое же цветастое, насыщенное, свежее, почти фантастическое.