Вдруг в тундре мы увидели оленеводческий чум. Обрадовавшись мы подошли к чуму. Залаяли собаки, из чума вышло несколько человек, одетых в малицы из оленьих шкур. Старший из них похлопал себя по груди и сказал:
— Начальник.
Я скинул с себя рюкзак и тоже, постучав себя по груди, сказал:
— Начальник.
Оленевод показал на чум и сказал:
— Хорошо.
Мы вошли в чум и уселись на оленьи шкуры. Стало тепло. Я сказал:
— Хорошо.
Чувствовалось, что хозяин чума знает по-русски только два вышеотмеченных слова. Он посмотрел на меня, показал на котел с вареной олениной и сказал:
— Начальник, хорошо.
Мы стали кушать. Я сбегал к рюкзаку, достал фляжку со спиртом, показал ее хозяину и сказал:
— Начальник, хорошо.
Хозяин окинул строгим взглядом свою семью и наших ребят, потом показал на себя и на меня и сказал:
— Начальник, хорошо.
Из этих слов я понял, что выпить можно только ему и мне — начальникам. Я налил спирт, и мы выпили. Хозяин порозовел и сказал:
— Начальник, хорошо.
Я закусил олениной и тоже сказал:
— Начальник, хорошо.
«Беседа» затянулась. Наступила ночь, стали ложиться спать. Вдруг хозяин показал на одну из женщин в чуме и четко сказал:
— Начальник, хорошо.
Я знал об этом обычае северных народов, но сконфузился и, показав руками, что хочу спать, сказал:
— Начальник, хорошо.
Хозяин подошел к женщине, похлопал ее по спине и сказал:
— Начальник, хорошо.
В конце концов хозяин устал уговаривать меня. Мы заснули.
Утром хозяин, провожая нас, поднял один из наших рюкзаков, поохал, показывая, что это тяжело, а потом снова подошел к указанной женщине, похлопал ее и с укором сказал:
— Эх, начальник, хорошо.
Мы взяли азимут и пошли. Через несколько километров, пересекает ущелье, мы неожиданно встретили одинокого оленевода, ехавшего на нартах. Он говорил по-русски довольно хорошо. Остановились, заговорились. Выя9нилось, что он несколько лет жил в поселке, окончательно спился и вот сейчас кочует вместе с семьей оленеводов, у которых мы были.
— Старик («начальник». — Э.М.) очень мудрый. Он кочует в самых безлюдных местах, остерегается встретиться с белыми людьми. Он знает, что наш народ (ненцы. — Э. М.) плохо переносит контакт с белыми людьми, спивается и умирает. Если бы я жил вместе с белыми людьми, я бы уже умер. Старик спас меня. Но в тундре белых людей становится все больше и больше, они летают на вертолетах, ездят на вездеходах. Мы уходим все дальше на север, скоро будет некуда идти.
Итак, выживут ли дикари и полудикари? Наверное, все-таки нет. Создание тепличных условий для них бессмысленно, потому что прогресс возможен только за счет воли, желания бороться и преодолевать трудности ради будущего. Регрессивная праздность далеких предков, позволившая постепенно дичать, обернулась смертельным грехом.
Факторы одичания