Чаще всего слово «У-ух!» произносил некий Михалыч, который и во время похода старался сохранять (с дурости!) свой вегетарианский образ питания.
Как-то мы скинули рюкзаки посреди мохового болота в том месте, где в диком изобилии росла голубика. Мы легли на рыжий мох и, не желая даже двигать руками, стали лежа ртом есть голубику. А ее, голубики, было так много… так много… Особенно жадно ел голубику Михалыч. Он просто поглощал ее, порой, по-моему, даже пережевывая стебли.
— Э-эх! — промычал он однажды, ощущая радость вегетарианца, — пожить бы на этом ягодном болоте месяц или два, и есть и есть голубику, чистую голубику, в которой нет всяких там животных жиров или белков. Вот здоровье накопить можно было бы, а!
— Но ты, Михалыч, был бы здесь не один, — Венер Гафаров показал на огромную кучу медвежьего помета.
Михалыч как-то вдруг всполошился и глуповато-радостно сказал:
— А я бы с ним подружился, с медведем-то, и мы бы с ним, медведем, паслись на этой голубичной поляне, кидая друг на друга ласковые взгляды и кушая голубику.
— Паслись бы, значит? — переспросил Венер Гафаров.
— Паслись бы, а чо? — проглотив очередную горсть голубики, сказал Михалыч.
— Паслись бы, значит, — зловеще повторил Венер Гафаров.
— Паслись бы, — гордо кивнул Михалыч, чувствуя, что Венер замышляет что-то каверзное.
— Скажи, Михалыч, а ведь рано или поздно наступит осень, начнет падать снежок и… придет время медведю ложиться в берлогу?
— Ну… придет такое время, — выдавил из себя Михалыч.
— А как только придет это время, медведь скажет тебе, Михалыч, мирно доедающему остатки пожухшей голубики на моховом болоте, следующее: «Я съем тебя, Михалыч! Наступило время ложиться в берлогу и сосать лапу!».
— Медведь такого никогда не скажет!!! Он будет моим другом! — негодующе воскликнул Михалыч.
— Будет именно так, — насупился Венер Гафаров, — ему, медведю-то, запас мяса на зиму нужен… а тут ты… «друг»… пасешься на голубичной полянке. Чо не съесть-то тебя, Михалыч?!
— Дружба превыше всего! — нелепо проговорил Михалыч.
— Дружба дружбой, а мясо мясом! — расставил точки над «i» Венер Гафаров.
— М… м… — Михалыч насупился.
— Но медведь успокоит тебя, Михалыч!
— Он скажет тебе: «Не расстраивайся Михалыч! Я тебя весной… выкакаю… на прекрасной брусничной полянке и ты опять будешь лежать под прекрасным весенним солнцем».
— Да-а-а, — выдавил из себя Михалыч.
И тут Венер Гафаров произнес странный монолог: