Рассматривая священный Кайлас, я вспомнил слова из книги Ангарики Говинды о том, что ось, соединяющая многочисленные миры, проходит через эту гору (или… пирамиду?). Я вспомнил также слова Бонпо-ламы, что комплекс Кайласа был построен с помощью силы пяти элементов. Я тут же представил, что эта ось, соединяющая параллельные миры, и есть легендарная энергия пяти элементов или единая энергия параллельных миров, называемая в религиях жизненной силой. А эта энергия управляется всего лишь чувствами, такими же чувствами, которые нас обуревают ежеминутно и ежесекундно, но которые, в отличие от наших чувств, кристально чисты и озарены истиной Любовью к Богу.
Я вполне реально осознавал, что пятый элемент нашего трехмерного мира — Человек (то есть мы с Вами) — недееспособен из-за низкого потенциала чистых чувств, чтобы соучаствовать в созидании энергии пяти элементов. Но я все же понимал, что, наверное, параллельные миры помогают друг другу, и какой-нибудь четырехмерный человек, пришедший когда-то давным-давно в наш трехмерный мир из Шамбалы или из параллельного мира, восполнил, наверное, собой недостающий пятый элемент — Человека, после чего чудодейственная сила пяти элементов заработала здесь, в районе «Вечного Материка», обтачивая горы и превращая их в удивительные по сложности пирамиды и зеркала времени. Что-то очень и очень важное созидалось здесь! Но что? Этого я не знал.
— Шеф, пора идти, — услышал я голос Равиля.
— Идем, идем, — я помотал головой, как бы освобождаясь от нахлынувших мыслей.
Точеный Кайласа
Пройдя обратно на запад, мы остановились почти напротив священной горы. Кайлас с этой позиции смотрелся величественно, как что-то неестественное, возвышаясь над тибетскими горами. Так же хорошо была видна его ступенчатая конструкция и для чего-то сделанная центральная борозда.
— Для чего нужна эта борозда? — безнадежно думал я, конечно же не находя ответа.
Далее мы стали отходить на юг, поднимаясь по склону и удаляясь от священной горы, понимая, что при этом откроется ее основание, вблизи прикрытое горами. Удалившись на километр от места нашей предыдущей позиции, мы заметили, что после ступеней внизу появился обрыв, тоже имеющий характерную для юго-восточной части Кайласа полукруглую форму.
Удалившись еще на километр на юг, мы увидели, что обрыв стал еще глубже и стало видно его дно. Равиль поставил видеокамеру на штатив, и мы при большом увеличении объектива начали рассматривать этот обрыв и дно ущелья.
— Ровный какой обрыв, а! Как будто бы эта часть горы срезана ножом, — прокомментировал Равиль.
— Да уж, — согласился я, взглянув в окуляр. — Только центральная борозда разрезает обрыв. Кстати…
— Что?
— Проводник англичанина Тима по имени Гелу…
— Это тот, у кого было много вшей, переползавших на красную ленту с волос? — перебил меня Равиль.
— Да, он. Так вот, этот самый Гелу говорил, что ступени Кайласа сбрасывают человека в пропасть, а пропасть такая глубокая, что лететь очень далеко. Эту, наверное, пропасть он имел в виду, — сказал я, впившись глазом в окуляр.
— Лететь там… — Равиль примерился взглядом, — метров семьсот, а то и километр.
— А я вот смотрю на вершину Кайласа, — продолжал я, не отрываясь от окуляра, — и не могу понять, есть на ней площадка или нет. Проводник Гелу говорил, что на вершине священной горы есть ровная площадка, но на ней люди сидеть не могут, там могут сидеть только Боги. Даже богоподобные йоги Миларепа и Бонпо были сброшены оттуда горой.
— Верить вшивому малограмотному человеку… — засомневался Равиль.
— Не в насекомых дело, — парировал я. — Этот человек говорит то, что с малолетства слышал в тибетских легендах. А легенды несут в себе знания древности, они редко врут, Равиль!
— A…