Я шел, шел и шел по компасу. Кружилась голова, сбивая меня с линии азимута. Порой я тряс головой, пытаясь сосредоточиться, но меня все равно мотало из стороны в сторону.
Сильной боли не было. Но мучила слабость. Ватные ноги плохо слушались меня.
— Давай, давай, Мулдашев… давай! — приговаривал я, заставляя себя шагать. — Ты жив, ты жив, ты жив! Давай, давай!
Упрямо согнув шею, я шагал вперед.
— Быстрее шагай, Мулдашев, быстрее! Скоро темнеть будет, — повторял я раз за разом.
Стало смеркаться. Оставалось еще километров пять. Я не был уверен в том, что иду точно по азимуту, ведь меня мотало из стороны в сторону. А надо было выйти в точку, где должны были ждать меня Тату с Лан-Винь-Е. И выйти надо было точно туда.
Я знал, что у меня достаточно большой опыт хождения по азимуту, но… меня мотало, и я никак не мог сосредоточиться.
— Черт побери! Давай, давай! — постоянно повторял я.
И вдруг, непонятно почему, мне стало страшно. Я остановился. Мне показалось, что я что-то услышал.
— У-у-у-у! — раздалось вдалеке.
— Собаки! Дикие собаки! Или… волки?! — тихо проговорил я.
Я почувствовал, как бешено заколотилось сердце.
— Тук, тук, тук, тук, — стучало сердце.
Я задрожал всем телом.
— Смерть преследует меня! — прошептал я.
у.у-у-у-у! — раздалось в ответ, но уже ближе.
Я сжал кулаки… безоружные кулаки. Потом достал нож. Смеркалось, но кое-что еще было видно.
Вскоре я увидел собак. Они резво пронеслись поперек моего хода и где-то сбоку остановились, с любопытством поглядывая на меня. Их было пять.
— Смерть преследует меня! — еще раз прошептал я.
Я упрямо согнул шею и пошел прямо на собак, отклоняясь от линии азимута.
— Уже который раз смерть преследует меня! Уже который! Не возьмешь и сейчас! Не возьмешь! Не возьмешь! Не возьмешь! — твердил я. — Давай-ка, сразимся! Эй, собаки, сюда! Нападайте! Посмотрим, кто сильнее!
Собаки опешили оттого, что я пошел прямо на них, не боясь их. Они стали бегать вокруг и даже разделились на две группы. — Самое главное — не бояться! Страх притягивает смерть! — подумал я.
Одна из собак громко завыла. Остальные ответили ей хором. Потом собаки собрались в кучу и внезапно ринулись на меня.
Я на мгновение растерялся, но потом выставил нож и пошел на них, набычив шею. Я не боялся их, потому что уже… не боялся смерти. Я просто хотел сразиться с ними — исчадиями дьявола — и посмотреть, кто кого победит в бою. Я хотел боя, я жаждал его! Страха у меня не было. Была только жажда боя.
Собаки метрах в тридцати-сорока от меня остановились и стали рычать.
— Р-р-р-р-р, — передразнил я их, продолжая шагать в их сторону.
— У-а! — вдруг взвыла одна из собак.
Все собаки замолкли. И тут самая крупная из них, наверное, вожак, побежала в сторону, а за ней ринулась и вся стая.
Меня трясло. Я взял направление по азимуту и, в каком-то опустошении, пошел вперед. Почти стемнело.
— Я переборол смерть, потому что не испугался ее, — устало подумал я.
Я шагал и шагал в темноте. Только иногда, где-то сбоку, раздавался противный вой — «У-у-у-у!».
Вскоре, чуть-чуть в стороне от линии азимута, я увидел свет фар.
— Молодец, Тату… и Лан-Винь-Е, — проговорил я, — включили фары!
Лан-Винь-Е встретил меня восторженным криком.
— Мень, мень, мень! — услышал я.