— А что это за ступени выглянули слева из-под облаков? — воскликнул Селиверстов. — Як не мешает, он справа.
— Где?
— Вон она… ступенчатая пирамида.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — посчитал я ступени.
— Вроде как настоящая ступенчатая пирамида выглядит. Фотографируйте, я зарисую ее.
— Шеф, ее закрывает облаком, — вскричал Селиверстов. — Эх, уже закрыло, я сфотографировал облако.
— М… да, — только и сказал я, держа в руках полевой дневник. — Ну что ж, я ее, пирамиду эту, зарисую по памяти. Но я вам скажу, громадна она, больше всех тех, которые мы видели.
Снегом не закрыта, значит не так высоко расположена. А ступени какие четкие! Эх! Я, к счастью, успел по компасу взять на нее азимут, поэтому мы сможем привязать ее к местности.
— Ну, ничего, — начал успокаивать всех Равиль, — не успели так не успели сфотографировать эту пирамиду. Чувствуется, что их здесь много.
— Не пирамиду, а пирамидальную гору или пира-мидоподобную конструкцию. Надо быть более деликатным в употреблении научных терминов, — поучительно заметил Рафаэль Юсупов. — То, что эта конструкция есть настоящая пирамида, надо еще доказать. Пирамиды, если судить по общеизвестным египетским пирамидам, есть древние конструкции пирамидальной формы, сложенные из каменных блоков.
— А почему Вы, Рафаэль Гаязович, считаете, что пирамида должна быть обязательно сложена из каменных блоков? — вмешался в разговор Селиверстов. — Почему пирамида не может быть создана путем обтачивания естественной горы? В Египте нет гор, поэтому приходилось возводить пирамиды путем укладки каменных блоков, а здесь, на Тибете, гор полным-полно — какой же смысл обтачивать каменные блоки и их складывать, проще обточить гору. Главное в пирамиде — это ее форма, а не ее содержимое. Именно форма ломает пространство.
— Не ломает, а изгибает! — опять внес коррективу Рафаэль Юсупов.
— Кстати говоря, древнюю машину для обтачивания гор мы видели в Катманду, — бросил Равиль. — Кто знает, может быть, она летала здесь и обтачивала горы, превращая их в пирамиды.
— Хочу добавить, — Рафаэль Юсупов насупился, — меня смущает многообразие форм пирамидоподобных конструкций. Повторяемость тех или иных фактов в науке есть признак достоверности.
— Не согласен, не согласен, — отрезал Селиверстов. — В Катманду, когда мы изучали комплекс ступы Сваямбанат, который можно считать символом… м… м… пирамидального комплекса священного Кайласа, мы все обращали внимание на многообразие малых ступ — ни одного повторения среди 108 ступ. А малые ступы Сваямбаната можно интерпретировать как символы пирамид, входящих в состав… Города Богов, то есть пирамидального комплекса Кайласа.
— Разные пирамиды изгибают пространство по-разному, — проговорил Равиль. — Только для чего это надо?
— Смотрите! — вскричал я, показывая на высокий заснеженный горный хребет, — вон еще одна пирамида! В просвете облаков появилась.
— Не пирамида, а пирамидальная гора, — передразнил Селиверстов.
— Фотографируйте, а! — закричал я, схватившись за фотоаппарат. — А то закроется облаками. Эх… исчезла, не успели! Не успели, черт побери, сфотографировать, не то что зарисовать! Да и форму не успел толком рассмотреть, чтобы рисовать по памяти.