— Зло — это мощная сила, — заметил Дедушка. — Это весьма и весьма мощная сила. Добро не осознает всей силы зла. Поэтому Добро не прилагает к борьбе со злом достаточно больших усилий. И потому мы видим, как та злая сила, что зовется Сатаной, старается максимально использовать все свои возможности. Маятник Жизни идет вверх, и в конечной точке своей траектории он, как всегда, останавливается на какую-то долю секунды перед тем, как возобновить движение. В этот момент Бог Зла совершает самые большие свои злодеяния. А затем, когда Маятник вновь начинает опускаться, Бог Зла постепенно теряет свою силу, и по мере того, как Мятник поднимается кверху, то есть к Добру, оно снова восходит на трон.
— Ах, Дедушка, — донесся откуда-то из теней чей-то тихий голос, и сама похожая на тень, гладкая Черно-белая Кошка вдруг вынырнула из темноты и села в луче лунного света, пристально глядя на старые-престарые часы.
— Дедушка, — сказала Кошка, — я бы могла влезть на твой корпус и сесть тебе на голову, но я очень тебя уважаю и не стану вести себя непочтительно. Расскажи нам еще что-нибудь.
Она прошлась по лучу лунного света и села, уставившись на часы. И чтобы не тратить времени даром, она решила умыть свою мордочку и ушки. Время от времени она смотрела вверх на старые часы, которые нежно глядели на нее и говорили:
— Погоди, Кошечка. Я ведь все-таки часы, и мое время ограничено. Мне придется сделать паузу и пробить четверть часа, чтобы все те люди, кто сейчас бодрствует, знали, что истекли первые пятнадцать минут новорожденного дня. Ты, Кошечка, послушай, как я буду бить, а затем послушаешь мою Внучку. Мы сообщим время, а затем продолжим наш разговор.
В неподвижной ночной тиши прозвучал перезвон, известивший о том, что истекли пятнадцать минут первого часа. Где-то за окном скрытный браконьер, тихо прокравшийся, чтобы стащить яйца из близлежащего курятника, на мгновение замер, а затем самодовольно ухмыльнулся и направился дальше — по направлению к другому окну, за которым ждала своей минуты Внучка. И когда тень браконьера пересекла ее окно, она тоненько зазвонила. Браконьер снова остановился, а затем, прикрывая руками глаза от бликов света, попытался заглянуть в комнату.
— Светящиеся часы, — сказал он, — запросто могут до смерти напугать любого, даже самого лучшего вора!
Сказав так, он пошел дальше, миновал окно и скрылся в тени, откуда вскоре донеслось слабое бормотанье и протестующие вопли растревоженных кур.
В старом доме стояла такая тишина, какая бывает лишь в старом доме. Доски скрипели. Ступеньки шептали, жалуясь, что они не могут оставаться в столь тяжелом положении так долго. По всему дому слышался торопливый топот маленьких ножек и, конечно же, нескончаемое «тики-так, тики-так, тики-так», и еще: «так-так-так», или громкое Дедушкино «тик-так, тик-так, тик-так». Все это были обычные звуки обжитого дома.
Ночь тянулась медленно. Луна на улице шла своим путем, оставляя вокруг дома темные тени. Ночная живность вышла и занялась своими законными делами. Маленькие лисы рискнули выйти из своих нор, чтобы бросить свежий взгляд на земную жизнь.
Ночь медленно тянулась, и представители ночной цивилизации бродили по окрестностям, каждый своею тропой. Скрытные коты подстерегали свою добычу, и часто их прыжки чередовались с проклятьями, произносимыми на кошачьем языке и означавшими, что несчастливый кот промахнулся.