Путь был труден, но прекрасен тем, что рядом в изобилии росли мелкие горные растения. Воздух стал прохладным, в результате чего мои недавно сломанные ноги начали нестерпимо болеть. Я подобрал край своей старой, изодранной мантии и присел на удобный камень, собираясь с силами и духом. В стороне Лхасы я увидел маленькие мерцающие огоньки — это были торговцы, расположившиеся на отдых под открытым небом. Индийцы часто пренебрегали возможностью остановиться на постоялом дворе. По правую сторону от себя я увидел сияющую реку, которая, казалось, делала в этом месте передышку на своем нескончаемом пути к Бенгальскому заливу.
— Ур-р, ур-р — раздался чей-то низкий голос, и небольшая пушистая голова уткнулась мне в колени.
— Ур-р, ур-р — как можно ласковее ответил я. Одно плавное движение — и большой черный кот сказался у меня на коленях, тыкаясь в меня мордочкой.
— Благородный Кис-Кис, — с трудом проговорил я сквозь пышную шерсть, — ты задушишь меня, если будешь проявлять ко мне столько внимания.
Осторожно положив руку ему на шею, я мягко отстранил его, чтобы лучше разглядеть. Большие синие, слегка косящие глаза уставились на меня. Его зубы были такими же белыми, как и облака, а широкие подвижные уши внимательно прислушивались к каждому звуку.
Благородный Кис-Кис был моим старым добрым другом. Уютно расположившись под развесистым кустом, мы с ним частенько разговаривали, поверяя друг другу свои опасения, разочарования и прочие жизненные невзгоды. Сейчас он делился впечатлением от повязок у меня на ногах, разводя и снова сводя большие лапы, мурлыкая все громче и громче. Еще некоторое время мы сидели вместе, а затем решили, что пора продолжать путь.
Пока я с трудом тащился вверх по склону, спотыкаясь от боли в поврежденных ногах, благородный Кис-Кис семенил впереди, гордо подняв хвост. Он то и дело исчезал за деревьями ближайшего подлеска, а когда я подходил к нему, резво выпрыгивал мне навстречу и игриво цеплялся за мою развевающуюся мантию.
— Погоди! Погоди! — воскликнул я, когда он в очередной раз бросился на меня. — Такое поведение не пристало командиру Кошачьего Подразделения Охраны.
В ответ он прижал уши, забрался по мантии мне на плечи, а затем снова спрыгнул на землю и скрылся в кустах.
Меня всегда забавляли наши коты. Мы использовали их в качестве охранников. Особым образом воспитанный сиамский кот намного свирепее, чем собака. Наши коты все время проводили у священных предметов. Когда какой-нибудь странник пытался прикоснуться к ним или, тем более, украсть, эти коты — всегда по двое — нападали на него и заставляли отказаться от своего замысла, угрожая вцепиться в горло. Коты-охранники были свирепы, однако я дружил с ними. С помощью телепатии мы могли общаться без всяких трудностей.
Наконец я достиг входной двери. Благородный Кис-Кис был уже здесь и энергично царапал когтями широкую доску деревянного порога. Когда я поднял щеколду, он толкнул дверь своей крепкой головой и исчез в дымном полумраке. Я последовал за ним, правда, не так быстро.
Это и был мой временный дом. Оказавшись здесь, я снова вспомнил о боли в костях, которая была такой нестерпимой, словно я пришел в Поталу из самого Чакпори. Я вошел в коридор, и знакомые запахи напомнили мне, что я снова дома. В воздухе витали ароматы благовоний, сожженных недавно по какому-то поводу. Кисло, горько и жгуче пахло ячье масло, которое мы сжигали в лампах, обогревавших небольшие помещения. В холодные дни масло застывало, и из него можно было лепить фигурки.