— Мы почти забыли об Учителе. Когда он внезапно появился, мы в испуге подскочили на месте. Глядя на наши выпученные глаза и перекошенные лица, он прыснул от смеха. Теперь, как мы видели, он избавился от той странной непреодолимой силы. Мы стали ходить вместе, рассматривая неизвестные машины. Для нас они казались лишенными назначения: всего лишь груды металла и ткани странной экзотической формы. Учитель направился к довольно большой черной панели, которая была вмонтирована отдельно в одну из стен. Когда он был уже готов прикоснуться к ее поверхности, она вдруг повернулась, открывая проход. Теперь у нас не было сомнений в том, что мы попали в заколдованное место или оказались под действием неизвестного галлюциногена. Учитель отскочил в тревоге. Панель сразу же стала на место. Один из лам отважился протянуть к ней руку, и она отворилась снова. Сила, которой мы немоглипротивостоять, понесла нас вперед. Мы боролись за каждый шаг, но без всякого результата, и вскоре миновали дверной проем. Внутри стояла полная темнота, такая же, как в пещере отшельника. Неодолимая сила протащила нас еще немало футов, прежде чем опустила на пол. Ничто не происходило, и к нам постепенно возвращалось спокойствие, но вдруг мы услышали страшный скрежет, будто царапали и стучали металлом по металлу.
Я невольно поежился. Мне пришла в голову мысль, что я непременно умер бы там от страха. Наставник продолжал:
— Медленно, почти неуловимо, в темноте перед нами образовалось туманное свечение. Вначале это были лишь слабые отблески розовато-голубого оттенка, будто под нашим пристальным взглядом материализовывался призрак. Светящийся туман расползался, становясь все ярче, и нам стали видны очертания диковинных машин, заполнивших почти весь огромный зал, кроме того места на полу, где мы сидели. Свет втягивался сам в себя, свиваясь в причудливые кольца, то тускнея, то становясь ярче, и наконец застыл в форме сферы. У меня родилось странное и необъяснимое чувство от старинного механизма, приходящего в движение после целой вечности бездействия. Мы, все пятеро, упали на пол, буквально лишившись чувств. Я ощутил в мозгу стороннее вмешательство, как если бы потерявшие рассудок ламы-телепаты забавлялись своим искусством. Затем ощущение изменилось и стало столь же отчетливым, как речь.
Наставник прочистил горло и снова потянулся к воде, но замер на полдороге.
— Лучше чай, Лобсанг, — сказал он, звоня в колокольчик. Очевидно монах-служка знал, что нам нужно, потому что сразу принес чай… и пирожные!
— Внутри светящейся сферы мы увидели картины, — продолжал лама Мингьяр Дондуп. — Сначала туманные, они становились все отчетливей и вскоре перестали быть просто картинами. Мы действительновиделисобытия.
Я не мог больше сдерживаться.
— Но, достопочтенный Лама, что Вы увидели? — спросил я, дрожа от нетерпения.
Лама протянул руку и налил себе еще чаю. Мне кажется, я никогда не видел, чтобы он ел эти сладкие индийские пирожные. Чай — да, он пил много чая, но насколько я знаю, он признавал только самую простую и неприхотливую пищу. Гонг позвал на вечернюю службу, но Лама не шелохнулся. Когда мимо пробежал последний монах, он глубоко вздохнул и сказал:
— Теперь я продолжу. Он возобновил рассказ:
— Вот то, что мы видели и слышали и что предстоит увидеть и услышать тебе в не столь отдаленном будущем. Тысячи и тысячи лет тому назад на этой земле существовала высокоразвитая цивилизация. Люди умели летать по воздуху на машинах, преодолевающих действие гравитации, люди создавали аппараты, передающие мысли на расстояние, отображая их в мозгу в виде картин. Они смогли расщепить атом и в конце концов взорвали бомбу, которая сокрушила мир, заставив одни материки потонуть в океане, а другие — подняться со дна. Мир был разрушен. Теперь легенда о потопе есть в каждой из религий.
Последняя часть рассказа не произвела на меня впечатления.
— Учитель! — воскликнул я. — Такие картины можно увидеть и в «Хрониках Акаши». Зачем подвергаться опасностям в горах лишь для того, чтобы увидеть вещи, которые и так нам доступны?