— Я возражаю против бессмысленной траты времени. Я протестую против любых новых попыток использовать эти несовершенные создания. В прошлом, когда их раса оказалась неудовлетворительной, они были истреблены, а планета была засеяна заново. Давайте сохраним свое время и труд и уничтожим их прежде, чем они успеют загрязнить космос.
— А есть ли у вас, Биолог, какие-то конкретные объяснения того, ПОЧЕМУ они несовершенны? — прервал его Адмирал.
— Да, есть, — ответил Биолог, и в голосе его послышалась злость. — Самки этого вида несовершенны. Их механизм воспроизведения содержит дефекты, их аура не соответствует тому, что было запланировано. Мы недавно поймали одну из них в той местности, которую рекомендовали нам как лучшую местность в этом мире. Она визжала и сопротивлялась, когда мы снимали с нее одежды, в которые она была закутана. А когда мы ввели зонд в ее тело, чтобы сделать анализ его выделений, она сначала впала в истерику, а потом потеряла сознание. Позже, придя в сознание, она увидела одного из моих помощников и его вид лишил ее разума, если они вообще им обладают. Мы вынуждены были ее уничтожить, и несколько дней нашей работы пошли насмарку.
Старый отшельник замолчал и сделал глоток воды.
Молодой монах был просто ошеломлен теми странными вещами, которые он услышал, теми странными событиями, которые произошли с его наставником. Некоторые из его описаний казались до странности ЗНАКОМЫМИ. Он не мог объяснить почему, но некоторые замечания старого отшельника вызвали странное волнение, как будто в нем воскресли подавленные воспоминания. Как будто рассказ отшельника послужил настоящим катализатором. Осторожно, боясь расплескать воду, старый человек поставил рядом с собой чашу, сложил руки и продолжал свой рассказ.
— Находясь на этом столе, я слышал и понимал каждое слово. Все страхи и сомнения покинули меня. Я должен показать этим людям, как тибетский священнослужитель живет или умирает. Движимый своей природной неосторожностью, я громко сказал:
— Смотрите, сэр Адмирал! Ваш биолог еще более далек от цивилизации, чем я, потому что МЫ не убиваем даже тех, кого считаем низшими животными. МЫ — более цивилизованные создания!
На мгновение наступила полная тишина. Казалось, зал перестал дышать. Потом, к моему глубочайшему изумлению, раздался взрыв аплодисментов, и с разных сторон послышался смех. Люди громко хлопали рука об руку, что, как я понял, было признаком выражения одобрения. Раздались крики восхищения, а какой-то стоявший рядом со мной работник нагнулся и прошептал:
— Молодец, Монах, молодец. Теперь больше ничего не говори, не искушай судьбу!
Заговорил Адмирал.
— Вы слышали, что сказал туземный Монах. К моему удовлетворению, он продемонстрировал, что действительно является разумным созданием и вполне пригоден для выполнения порученной ему задачи. И я, э-э, полностью одобряю его замечание и включу его в свой отчет, который буду отправлять Мудрецам.
— Я не участвую в эксперименте, — огрызнулся Биолог.
С этими словами создание — он, она или оно — с невероятным шумом удалилось из зала заседаний. Раздался общий вздох облегчения: по-видимому, Старший Биолог не пользовался у них большим расположением.
В ответ на распоряжение, отданное с помощью жеста, которого я не мог видеть, шепот стих. Послышалось легкое шарканье ног и шелест бумаги. Атмосфера ожидания стала почти осязаемой.