«Ты измываться им не дашь!» —
Он сам так утверждал!
И что ж? Она же входит в раж,
Подняв такой скандал!
И лучшие умы страны
Гадают до сих пор:
Они ли, мы ли, вы ль должны
Смыть кровью свой позор!
Во имя нашей чистоты
Пускай не знает свет:
НА САМОМ ДЕЛЕ ВЫ — МЫ — ТЫ —
ОНИ С НЕЙ
Или нет?
— Это самое важное доказательство вины подсудимого, — сказал Король, удовлетворенно потирая руки. — Оно перевешивает все остальные улики, так что пусть присяжные удалят…
— Да это же просто чепуха! — крикнула Алиса (она к этому времени настолько выросла, что не побоялась перебить самого Короля). — Я отдам наперсток тому, кто объяснит, про что тут говорится! Тут нет ни на вот столечко смысла!
Присяжные в полном составе записали на своих досках: «Тут нет ни на вот столечко смысла», но никто из них не рискнул попробовать объяснить стихи.
— Ну что, если тут нет смысла, — сказал Король, — тогда у нас гора с плеч: нам незачем пытаться его найти! Сэкономим кучу работы! И все же, — продолжал он, расправив бумажку у себя на коленях и мельком взглянув на нее, — мне кажется… мне кажется, что я усматриваю тут некий смысл, что ни говорите… «Поверил ей, увы, что я боюсь воды!» — прочитал он и обернулся к Червонному Валету. — Обвиняемый, вы боитесь воды?
— Разве по мне не видно? — сказал он.
(И действительно, это было сразу видно — ведь он был из тонкого картона, как и все карты.)
— Тэк-с, отлично, — сказал Король. Он продолжал бормотать вполголоса строки стихотворения: — Мммм… «Пусть лучшие умы страны…» — это, конечно, присяжные. Мммм… «Она ему — оно…» — ну, это несомненно, о Королеве… Мммм… «Меня пытались не мытьем, так катаньем донять» — это ясно без слов… Мммм… «Он ей — ты мне. Мы вам — вы нам!» Тут нет никаких сомнений
— вот что случилось с пирожками!
— А дальше, дальше, — закричала Алиса, — там же сказано: «Они вернулись к ней давно!»
— А как же, вот они! — ликуя, крикнул Король, царственным жестом указав на блюдо с пирожками — это поистине ОЧЕВИДНО! Мммм… Дальше: «И что ж? Она же входит в раж…» Вот это странно! Ты разве когда-нибудь входила в раж, душечка? — обратился он к Королеве.
— Никогда! — бешено крикнула Королева и запустила чернильницей в скамью присяжных.
Чернильница угодила в Билля Тритона, и несчастный маленький Билль (он давно оставил свои бесплодные попытки писать пальцем на грифельной доске) тут снова судорожно принялся писать, макая палец в чернила, которые потекли по его лицу.
— Ты могла бы сказать еще лучше — НИ РАЖУ! — с улыбкой произнес Король и самодовольно оглядел публику.
Ответом была гробовая тишина.
— Это каламбур! — крикнул Король сердито. — Остроумная шутка!
Тут все захохотали. .
— Удаляйтесь на совещание! — сказал Король, вероятно, в двадцатый раз за день.
— Нечего там! — сказала Королева. — Сперва приговор, посовещаются потом!
— Как не стыдно! — во весь голос заявила Алиса. — Стыдно даже болтать такие глупости!
— Молчать! — крикнула Королева, багровея от ярости.
— Как же! — сказала Алиса.
— Отрубить ей голову! — завопила Королева во всю глотку.
Никто не пошевелился.
— Да кто вас боится! — сказала Алиса (она уже достигла своего настоящего роста). — Вы просто несчастные карты — и все!