Нам известна та идея, что по мере того, как человек все больше и больше развивается, его тело причинности (крайняя граница его ауры) заметно вырастает в смысле объема, а также в смысле блеска и чистоты окраски. Многие из нас знают по опыту, что аура ученика, уже достаточно далеко подвинутого на пути, гораздо обширнее, чем аура того, кто только лишь вступил на этот Путь; и еще больше увеличивается она у адепта. Мы читаем в экзотерических восточных писаниях о громадном протяжении ауры Будды; кажется, в одном месте указано, что она доходила до трех миль в окружности, но какова бы ни была ее точная величина, ясно, что здесь перед нами еще одно свидетельство о факте крайне быстрого роста тела причинности, по мере того, как человек подвигается на пути. Едва ли может быть сомнение в том, что скорость ее роста сама будет увеличиваться в геометрической прогрессии; так что мы не должны удивляться, если услышим об адепте, стоящем на еще более высокой ступени, аура которого способна вместить сразу целый мир; а отсюда мы можем постепенно привести наш ум к пониманию того, что может быть такое высокое Существо, которое в состоянии включить в себя всю нашу солнечную систему. И мы должны помнить, что как бы грандиозно все это нам ни казалось, все же это только маленькая капля в обширном океане пространства.
Таким образом, относительно Логоса (который заключает в себя все способности и свойства, какими мы только можем наделить высочайшего, доступного нашему воображению Бога) оказываются буквально верными некогда сказанные слова, что «от Него, через Него и к Нему – все» и «в нем мы живем, движемся и существуем».
Если же это так, то ясно, что всё, что случается в пределах нашей системы, непременно случается в пределах сознания её Логоса, и поэтому мы сразу видим, что истинная хроника должна быть его памятью. Больше того: очевидно, что на каком бы плане эта чудесная память ни существовала, она должна быть гораздо выше всего, что мы знаем, и следовательно, хроника, которую мы были бы в состоянии прочесть, должна быть лишь отблеском великой доминирующей памяти, отраженным в более плотной среде наших планов.
На астральном плане сразу видно, что это именно так, то есть: то, с чем мы там имеем дело, есть лишь отражение отражения, да ещё крайне несовершенное, потому что те летописи, которые доступны нам, крайне отрывочны и часто очень искажены. Мы знаем, что воду повсеместно считают символом астрального света, и в этом случае символ этот чрезвычайно подходит. На поверхности спокойной воды мы можем получить отчётливое отражение окружающих предметов совершенно так, как в зеркале; но в лучшем случае это всё же лишь отражение – то есть изображение в двух измерениях трёхмерных предметов, следовательно, изображение, отличающееся всеми свойствами (кроме цвета) от того, что оно изображает, и вдобавок ещё – всегда опрокинутое.
Но пусть поверхность воды всколыхнется ветром, – что тогда мы увидим? Конечно, опять-таки отражение, но оно будет до такой степени изломанное и искаженное, что совершенно не сможет нам служить указанием относительно формы и истинного вида отраженных предметов, наоборот, скорее наведет нас на ложный путь. Там и сям на минуту мы случайно получим отчетливое отражение какой-нибудь незначительной подробности картины, единого листика с дерева, например, – но потребуется долгая работа и немалое знание естественных законов, чтобы построить что-нибудь похожее на истинный вид отраженного предмета, складывая вместе такие отдельные фрагменты его образа, если даже таких фрагментов окажется много.
На астральном плане мы никогда не можем иметь ничего, приближающегося к тому, что мы представили себе в виде спокойной поверхности; наоборот, там нам все время приходится иметь дело с поверхностью, находящейся в быстром, ошеломляющем движении; судите поэтому, как мало там надежды получить ясное и определенное отражение. Вот почему ясновидящий, обладающий только способностью астрального зрения, никогда не может считать точной и совершенной никакую картину прошлого, возникающую перед ним; иногда какая-нибудь часть ее может быть точной и совершенной, но у него нет возможности знать – какая это часть.