Когда происходит что-то такое, что не даёт нам точно сделать или сказать то, что нам хотелось бы, мы привыкли утешаться тем, что хотя бы в мыслях своих мы свободны. Но это лишь ещё одно из множества расхожих заблуждений. У среднего человека мысль вовсе не свободна — напротив, она обусловлена множеством мощных ограничений. Она ограничена предрассудками нации, религии и класса, к которым ему случилось принадлежать, и лишь решительными и долгими усилиями он может сбросить с себя гнёт всех этих влияний и действительно думать самостоятельно.
Эти ограничения действуют на него двояко — они видоизменяют его мнение о фактах и о действиях. Если сначала рассмотреть первое, то ничто он не видит так, как оно есть, но видит всё таким, каким это должно быть по мнению его соотечественников, единоверцев и представителей его сословия. Когда мы больше узнаём о других расах, то избавляемся от предвзятых представлений о них. Но нам достаточно лишь обернуться назад, во времена Наполеона, и мы сразу поймём, что ни один англичанин не мог тогда составить беспристрастное мнение о характере этого примечательного человека. Английское общественное мнение сделало из него нечто вроде пугала, и не было такого злодеяния или ужаса, в которые не поверили бы, когда они приписывались ему. На самом деле, сомнительно, что простые люди вообще считали его человеческим существом.
Предубеждение против всего французского было тогда столь сильно, что сказать о человеке, что он француз, значило поверить в то, что он способен на любую мерзость; хотя нельзя не признать, что у тех, в чьей памяти ещё были свежи чудовищные преступления французской революции, для такого отношения было некоторое оправдание. События для них были ещё слишком близки, чтобы видеть их в верной пропорции, а поскольку отбросам парижских улиц удалось тогда сбросить правительство и погрузиться в кровавые оргии, создалось впечатление, что они представляют народ Франции. Легко видеть, как далеко от истины должно было находиться представление о французах среднего английского крестьянина того времени.
За прошедший после этого век в чувствах высших классов нашей страны произошла целая революция, и теперь мы от всего сердца восхищаемся нашими соседями, живущими через пролив от нас, потому что знаем о них намного больше. Но даже сейчас вовсе не исключено, что в отдалённых сельских местностях что-то от этого старого и сильно укоренившегося предрассудка может ещё сохраняться. Ведь в действительности ведущие страны мира пока что являются цивилизованными лишь частично, и тогда как более культурные классы готовы встретить иностранцев вежливо, вряд ли можно сказать то же самое о рабочих или шахтёрах. А в Европе всё ещё есть области, где еврея едва ли считают за человека.
Распространённые предрассудки
Вряд ли потребуется доказывать, что повсюду среди людей менее культурных предрассудки ещё очень сильны и крайне иррациональны; но даже нам, считающим себя уже выше предрассудков, всё равно надо быть настороже, чтобы бессознательно не позволить им влиять на нас. Сопротивляться сильному популярному предубеждению — нелёгкое дело, и изучающий оккультизм сразу же поймёт, почему это так. Вся атмосфера полна мыслеформ и мысленных потоков, и прямо или косвенно они непрестанно воздействуют на каждого из нас. Склонность всякой мыслеформы — воспроизводить себя. Она заряжена определённой частотой вибрации, и в её природе — влиять на всякое ментальное и астральное тело, с которым она входит в контакт, в направлении той же самой вибрации.