Если бы мы, подобно азиатским народам и первобытным культурам, были способны понимать болезнь и страдание как процессы физической и психической трансформации, мы обрели бы более глубокий и менее предвзятый взгляд на психосоматические и психодуховные процессы и начали бы осознавать то многообразие возможностей, которое содержится в страданиях и смерти эго. Наша долгая и непрерывная борьба против смерти и болезни настолько укоренилась в нашем сознании, что даже современная психология оказалась вынужденной ополчиться против физической слабости и умирания. Вследствие этого физические и психические страдания остаются нераспознанными в качестве средств изменения сознания и как силы и механизмы трансформации и самоисцеления.
В последние годы произошла глобальная переоценка сознания, той “субстанции”, которая пронизывает все наши действия и поступки, и она повлекла за собой более позитивное отношение к измененным состояниям сознания. Таким образом, наука начала заново открывать для себя сакральное знание прошлых культур и традиционных сообществ, которые не считают болезнь и смерть чем-то заведомо плохим и враждебным, но признают их позитивный внутренний динамизм. Для этих традиционных культур болезнь, страдание и смерть представляют собой проявления врожденной мудрости тела, на которую нам приходится лишь полагаться, чтобы достичь областей восприятия, способных открыть нам истинную основу нашего земного существования.
Они рассматривают жизнь в Запредельном и смерть как путь обновления и выздоровления от нашего земного существования. Они также видят в болезни процесс, который очищает нас от дурных привычек, накопленных в результате неверного отношения к жизни. Страдать тяжелой болезнью и умирать — часть основополагающего опыта в пути шамана. Это не значит, что каждому шаману приходится проходить через такого рода инициацию — существуют и другие альтернативы, — но на более поздних этапах развития болезнь и смерть являются для него средствами дальнейшей трансформации. Поэтому нам следует отказаться от предубеждений, накопленных в течение многих поколений, и от нашего пессимистического отношения к боли и страданию. Мы должны научиться смотреть в лицо смерти и прийти к пониманию болезни как результата внутреннего дисбаланса. Только тогда мы откроем истинное значение болезни в контексте нашего существования. Болезнь — это зов к самореализации, к саморазвитию, а в экстремальных случаях, как показывает приводимый ниже рассказ, разновидность шаманской инициации.
Путешествуя по Сибири, венгерский исследователь Вильмош Дьеcеги собрал много рассказов о том, как люди испытывали призвание стать шаманом в результате болезни. Однажды он спросил Кизласова, бывшего шамана племени сэджай из Кизлана на реке Есь, как тот приобрел свою силу. Кизласов ответил ледяным молчанием. Но тогда его жена начала рассказывать историю своего мужа:
“Как он стал шаманом? Болезнь поразила его, когда ему было двадцать три года, а в тридцать лет он стал шаманом. Вот как он стал шаманом, после болезни, после муки. Он болел семь лет. Когда ему бывало плохо, он видел сны: несколько раз его избивали до полусмерти, а порой переносили в странные места. В своих снах он много где побывал и увидел многие вещи… Если кем овладевает шаманская болезнь и он не начинает шаманить, такой человек должен ужасно страдать. Он может лишиться рассудка, ему может даже придется расстаться с жизнью. Поэтому люди ему советуют: “Ты должен стать шаманом, тогда не будешь страдать!” Некоторые даже говорят: “Я стал шаманом, только чтобы избавиться от болезни”1.
Сунчугасев, еще один шаман, присутствовавший при этом, добавил: