Туан кивает. Он знает, о чем хочет сказать ему Юрг. Скоро земная твердь вскипит подобно волнам бурной реки, и из открывшихся дыр на поверхность Среднего Мира выйдет Ур.
– Грядет большая Битва, – голос его печален, словно Юрг способен прозревать взглядом времена и уже видит безумие, обрушившееся на людские поселения. – Немногие племена отважатся противостоять ему.
– Я слышал, какой-то богатырь, живущий у подножия Белых Гор, объединил несколько племен в одно войско?
– Да, это славный воин, но его войско малочисленно. Все погибнут в этой битве, никого не останется в живых из этих храбрых богатырей.
– Но я слышал, что к нему примкнуло много «инородцев», владеющих тайной «огненного боя». Это оружие превосходит стрелы и мечи.
Юрг вздохнул:
– Ур тоже несет из земных глубин страшное оружие. Но то, что разные племена стали объединяться, уже многое значит.
– Не все верят в Нашествие. Не все знают о Темном Солнце. Для многих Ур лишь страшное предание, переходящее из уст в уста, от стариков – детям.
– Когда они выйдут наружу, тогда будет уже поздно. Призраки обретут плоть, духи вступят в противоборство с людьми.
– Юрг, что будет с нами? Что будет с Тай-Шин? Старик пристально смотрит Туану прямо в глаза:
– Тебе решать…
Молодой тайшин удивленно смотрит на своего учителя.
– Я не понимаю… Юрг кивает:
– Конечно же. ты понимаешь, только не хочешь себе в этом признаться.
Туан озадаченно разглядывает старика, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
– Мне кажется, что ты хочешь сказать мне, что мы больше уже не увидимся.
Юрг пожимает плечами.
– Разве это имеет значение?
– Для меня имеет. Юрг смеется:
– Значит, мы еще увидимся.
– Меня изгоняют из Тай-Шин?
Старый шаман рисует палкой какие-то невидимые символы на горячей поверхности валуна.
– Туан, из Тай-Шин никого невозможно изгнать. Наша община существует не как племя или орда. Мы подчиняемся иным законам и у нас иной порядок. Изучая ИТУ-ТАЙ, мы становимся подобны Ветру. А как можно изгнать откуда-либо Ветер? Он летает неудержимо в любом направлении, между Небом и Землей. Его невозможно поймать, ему невозможно приказывать. Когда Волки обретают Крылья, их уже становится невозможно остановить в своем стремлении к Свободе, к полетам сквозь Вечное Синее Небо. И даже если один Ветерок отобьется от общего потока, это ничего не значит, потому что Ветер меняет направление своего движения в соответствии с голосом своего сердца.
– Но мое сердце не говорит мне, что я должен уйти!
– Правильно, – Юрг говорит полузакрыв глаза, подставляя сморщенное лицо ярким солнечным лучам, – это говорит мне мое сердце. Уйти дач-жен я.
Туан растерян и удивлен.
– Ты должен уйти? Куда?
– На Ту Сторону Дня.
– Но ты… Камкурт! Община не может остаться без руководства. Юрг улыбается:
– Теперь уже нет. Теперь, Камкурт – ты!
– Я!? – Туан недоверчиво смеется, словно отдавая должное юмору своего учителя, – ты говоришь это серьезно?
-Я не могу быть серьезным, ты же знаешь, – старик поднимает палку посох и опускает один из ее концов в воду, – серьезность давно бы свела меня с ума. Серьезность подобна этой палке: на нее опираешься, когда чувствуешь себя неуверенно. Но стоит опустить ее в воду, и ни о какой уверенности не может быть и речи.