– Это искусство, которое оперирует языком чувств, давно позабытым людьми. Мы, тайшины, пользуемся этим языком, и поэтому мы получаем возможность разгадать тайну женского и мужского начала и воспользоваться невероятно могущественной силой, которая возникает в результате их позитивного взаимодействия. Это самая прямая дорога к Пустоте. Только используя язык чувств, мужчины смогут обрести силу и бесстрашие. Только говоря на этом языке, женщины смогут максимально осознать свою творящую сущность и избавиться от этих агонистических попыток убедить мужчин в том, что они могут быть гораздо сильнее их. Открытие сердца – вот то, что сможет подсказать людям пути к сближению. Язык чувств – вот то, что поможет им следовать Силе Пустоты. Искусство нежности – вот то, что поможет им обрести потерянную Любовь. Только говоря на одном языке, и мужчины, и женщины смогут понять друг друга и избавиться от страха, который искривляет их судьбы и заставляет совершать ужасные ошибки…
***
Горный Алтай. Телецкое озеро
– Здравствуй, Адучи, – старик, улыбаясь, смотрит на тайшина, застывшего в оцепенении на краю озерца. – Ты, я вижу, удивлен, увидев меня здесь?
– Ты… ты…, – Максим жадно хватал ртом прохладный воздух, чувствуя, что задыхается, – Аня была права?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты – Кайчи? Ты всегда был рядом? Старик смеется.
– Нет, Адучи, я не Кайчи. И Аня не была права. Но одно несомненно –я всегда был рядом.
– Что это значит? – Максим присел, чувствуя невероятную дрожь в ногах. – Зачем вы убили девушку?
Данилыч перестал смеяться и, погрустнев, посмотрел на расходящееся во все стороны кровавое пятно на поверхности воды.
– Ее действительно жаль. Мы ждали до последнего, надеялись, что она одумается и оставит тебя в покос. Но Зеда слишком глубоко проникла в ее суть – бедная девочка уже просто не могла остановиться. Мы чудом успели обезопасить тебя от ее последнего прикосновения. Выбор был скудным: либо она тебя, либо мы – ее.
Ковров удивленно переводил взгляд с Данилыча на Арамову, не зная, верить его словам или нет.
– Так это, что же… получается… Она – зедарка?! Та самая? Внучка Кайчи?
Данилыч кивнул.
– Да, Адучи. И чтобы у тебя не оставалось больше сомнений в моих словах, подойди к ее куртке. Там ты найдешь массу интересных вещей.
Максим только сейчас обратил внимание, что куртка Арамовой осталась лежать там, где несколько минут назад сидела ее хозяйка. Он подошел и, наклонившись, осторожно приоткрыл кончиками пальцев внутренние карманы куртки. Там лежали какие-то склянки, мотки проволоки, медицинский скальпель в пластмассовом футляре.
– Посмотри повнимательнее на ее руки, – Данилыч махнул рукой в сторону мертвой девушки.
Максим нагнулся над водой и присмотрелся к рукам Анны, скрюченным судорогой и словно сжимающим что-то даже в посмертии.
247
– Они блестят. Что это? Яд?
Данилыч встал и, разминая, встряхнул затекшие ноги.
– Да. Содержимое этих склянок – медвежий жир и змеиный яд. смешанные с растительными экстрактами. Еще бы чуть-чуть, и ее последнее рукопожатие действительно стало бы для тебя последним.
Максим пнул ногой куртку, стремительно отдергивая ногу, словно рискуя отравиться от одного прикосновения к вещам молодой ведьмы. Зедарка. Вот, оказывается, кто был всегда рядом, изучая его окружение, его внутренний мир, его возможности и его философию. И место это она выбрала неслучайно. Он сам подсказал ей его вчера во время их круиза по Телецкому озеру. Камень Дюльбегеня. Девушка обставила все со вкусом, превратив ритуал в мистическую драму, а не в заурядное убийство. И он даже не мог почувствовать ее потаенную сущность, настолько искусно зедарка носила доверительный облик Ани Арамовой.
– Ты думаешь, почему не смог раскусить ее сразу? – Данилыч стоял и любовался окрестной тайгой, тоже стараясь не глядеть в сторону залива. –В этом и заключается их коварная особенность. Даже я далеко не сразу понял, что за существо скрывается внутри этой хрупкой и красивой девушки.
– Но ты ведь знал, да?