Страх. Медведь боялся. Боялся кого? Их с Ириной? Смешно. Мальцев видел как этот монстр шутя расправился с его друзьями. Тогда кого? Ответ опять напрашивался сам собой. Харон. Загадочный лысый человек с песчаной заводи. Медведь не мог преодолеть гряду, потому что чувствовал за ней его присутствие. Харон и приходил, наверное, чтобы защитить их от этого зверя. Ведь появлялся он, словно предчувствуя появление мохнатого убийцы. А когда Мальцев убил Харона, медведь тут же примчался из тайги, почувствовав, что сдерживающих его факторов на этом песчаном пляже больше нет. И когда перед ним внезапно возник Мальцев, возможно, что мишка подумал что это Харон, и умер от ужаса. Кто же он, этот странный собеседник, которого бояться даже грозные повелители тайги? Мальцев ждал, что интуиция опять не замедлит с ответом, но вместо него в сознании вспыхнул целый сноп искр, каждая из которых была воспоминанием этих безумных бесед. Харон охранял их с Ириной. Он был странным, непонятным, но он не сделал им ничего плохого. Его беседы сводили с ума, но в них все было правдой. Он словно хотел передать Мальцеву что-то. Что-то очень важное. Владислав глубоко втянул в себя утренний воздух. Он должен вспомнить. Но зачем? Все равно это финал. И не смотря на то, что медведь лежал перед ним безвредным куском мяса и костей, Мальцев понимал, что он переживет его всего на несколько часов. Ну и пусть. Теперь это уже не имело значения. Он сделал это. Отомстил. Он уходит из этого мира как воин, а не как изможденная и гонимая страхом, жертва. Мало кому из людей удавалось убить медведя. Особенно своим криком. Мальцев рассмеялся. Его боятся медведи. До помета, до разрыва сердца. Кто ничего не боится, тот и есть самый страшный! Пусть. Теперь можно. Он смеялся легко и беззаботно, как человек, которому больше нечего бояться в этом мире. Как человек, приготовившийся к последнему прыжку в Бесконечность.
— Ирочка, подожди, я иду за тобой. Скоро. Уже очень скоро…
Его тихий хриплый смех утонул в оглушительном стрекоте лесных сверчков.
Видения сменяли одно другое, словно черно-белые слайды, лишенные звукового сопровождения. Ему мерещилась жена, которая, улыбаясь, шла к нему через цветочный луг в окружении роя бабочек. Потом перед глазами замерцали какие-то полупрозрачные пятна. Какие-то мифические призрачные животные похожие на гибрид птиц и зверей парили в воздухе. Потом пришел Харон и долго сидел рядом, в нескольких метрах, подпирая лысую голову рукой, но на этот раз молча, не говоря ни слова, словно опасаясь получить в ответ на свои философствования удар ножом в спину. Мальцев смотрел на череду немых образов до тех пор, пока легкий свежий ветерок не вывел его из этого дремотного состояния. Все вокруг было без изменений: солнце, трава, кузнечики, шелест листвы, далекий шум реки, туша мертвого медведя…
Когда он услышал голоса, то первой мыслью было желание поскорее впасть в это состояние как можно глубже. Галлюцинации это хорошо. Это значит, сознание начинает мерцать, гаснуть, умирать. Мальцев чувствовал, что еще чуть-чуть, и он шагнет за какую-то фундаментальную черту, за которой его будет ждать Ирина. Строгановы. Бурман. Харон. Лица опять замелькали перед внутренним взором как кадры в старом фильмоскопе. Знакомые и незнакомые. Вот одно склоняется над ним совсем близко. Ты кто?
Слышится далекий изумленный голос. Он зовет кого-то. Теперь людей несколько. Лица незнакомые. Они удивляются, что он убил медведя. Да, он убил. Они удивляются, что он жив. Он жив? Жив!?
Жив!!!
Мальцев сидел закутанный в теплое шерстяное одеяло около вытащенного на песок рафта. Несколько глотков сильно разбавленной водки сделали свое дело, и он, вернувшись в сознание, опять стремительно впадал в неконтролируемое состояние спасительного опьянения. Рафтеры, четверо молодых ребят, замотали тело Ирины в огромный отрез полиэтилена, и теперь этот сверток лежал на том же месте, на котором раньше лежало ее тело. Они сказали, что заберут ее позже, что рафт перегружен, и они смогут взять с собой только Владислава. Он сначала сопротивлялся, но потом как-то сразу утих и успокоился, понимая, что Ирину уже не вернуть, а ее телу уже никто не угрожает. Труп медведя был подвергнут трофейному разделыванию: на руке у подошедшего к рафту парня лежали несколько огромных зубов и несколько черных кривых когтей. Он протянул их Мальцеву.
— На, это тебе. Боевой трофей.
Мальцев машинально принял природные орудия убийства, не отводя взгляда от полиэтиленового свертка. Он думал только об одном. Ирина так долго ждала этого момента. Не дождалась. Теперь она остается. А он уезжает. Он выжил. Рука сжала изо всех сил острые зубы и когти. Сквозь пальцы просочились несколько капель крови. Боль вернула возможность соображать.
— Все. Поехали.
Парни засобирались, а он встал и остановил их рукой:
— Ребята постойте. Я сейчас. Секунду. Попрощаюсь.
Он подошел к завернутому трупу жены и опустился перед ним на колени.