Страхи, о которых он и понятия не имел, поднимались на поверхность его воображения и оживали, кривляясь и извиваясь перед ним. Он никогда не думал что такое возможно. Он чувствовал себя жалким и раздавленным. Он всхлипывал как маленький мальчик и пытался спрятаться от своих пугающих видений, но они были везде. Они оживали в темноте, растворялись в темноте, становились темнотой. Их невозможно было остановить, потому что ими управлял невидимый дирижер. Невидимый, потому что Черного человека невозможно было увидеть в темноте. Нужно было что-то сделать, проснуться, добавить в сновидение света.
Адучи качнулся и открыл глаза. В комнате было светло. Но не потому, что наступило утро, а потому что посередине комнаты горела свеча, около которой сидел сгорбленный человек. Адучи вздрогнул и вскочил с деревянного лежака, вглядываясь в темный силуэт. Пламя свечи колыхалось и причудливые тени бродили по стенам и потолку. В этом призрачном свете явственно выделялись всклокоченные седые волосы и крючковатый нос. Старик…
Адучи почувствовал, как крупная дрожь начинает сотрясать его тело. Он замер, не зная, что делать дальше. А старик сидел неподвижно, словно восковая фигура, оставленная здесь в память о тех людях, которые населяли эту местность полвека назад. Ковров сел обратно на лежак, нервно сцепив между собой дрожащие ладони. Через какое-то время он опять начал терять нить связанного мышления. Во всем был виноват призрачный свет свечи, его гипнотические колебания. Периодически Адучи приходил в себя и сразу смотрел на своего незваного гостя. Но все было без изменений. Свет свечи и неподвижная фигура старого алтайца. Казалось, ночь остановила время в этой странной избе…
Когда Ковров в очередной раз бросил взгляд на сидящего, как будто в забытьи, старика, его опять накрыл с головой дикий животный ужас. Старик по-прежнему сидел неподвижно, но он не спал, а внимательно смотрел на тайшина. Адучи вскочил и встал в агрессивно-защитную стойку, переминаясь с ноги на ногу и выставив перед собой сжатые в кулаки руки.
— Что тебе нужно?
Старик продолжал молча буравить его взглядом, лишь чуть улыбнувшись самыми уголками губ.
— Тебя зовут Мунг?
Алтаец выпрямился и встал.
— Ты знаешь, как меня зовут?
— Кто ты?
Старик всхлипнул.
— Пленник. Такой же пленник, как и ты.
Адучи изумленно посмотрел на него.
— Пленник? Чей пленник?
Алтаец обвел руками стены дома.
— Этого места.
После нескольких минут молчания, он горестно всплеснул руками.
— Ты же сам вчера все видел. Отсюда невозможно уйти. Здесь живут духи мертвых. Они держат нас в плену.
— Как давно ты здесь?
Мунг опять сел и обхватил голову руками.
— Не знаю. Не помню. Давно. Очень давно…
Адучи тоже опустился на лежак, чувствуя, как вдруг стали ватными ноги.
«Не может быть. Не может… Аксумаи не мог так со мной поступить…». Но он помнил это нереальное ощущение бессилия и растерянности, когда в тщетной попытке достичь заветное дерево, он прошел километров сорок или пятьдесят. Значит ловушка… Пространственно-временная петля. Он читал об этом что-то… Но одно дело листать страницы журнала «Наука и жизнь», и совсем другое — коротать ночь с безумным стариком, в безлюдной глуши алтайских гор, в поселке, с которым связаны леденящие кровь истории. Он посмотрел на Мунга. Старик опять сидел в своей согбенной позе, и что-то тихо нашептывал про себя.
— Эй, Мунг, а кроме нас здесь кто-нибудь есть?
— Нет. Только мы.
— Ты говорил про каких-то духов…
Алтаец сделал испуганные глаза.
— Тс-с… Не упоминай про них. Они слышат тебя…
— Не бойся, я умею разговаривать с духами, — Адучи ободряюще кивнул пожилому собеседнику.
Старик поднял на него полные слез глаза.
— Что? Так ты кам?