архетипическими сущностями. Это может произойти даже при сидячем положении клиента и
использовании вербальных средств биографической ориентации, которые в ходу у большинства
гештальт-терапевтов. Важно подчеркнуть, что нет оснований отказываться от применения
основных принципов гештальт-терапии в работе над перинатальными и трансперсональными
вопросами, если они включены в концептуальные рамки терапевта. Некоторые специалисты,
практикующие гештальт-терапию, например Ричард и Кристина Прайс, уже сделали шаг в этом
направлении - позволили клиенту занимать полулежачее положение, ограничили вербальное
общение в определенных ситуациях и предоставили ему неограниченную возможность входить в
любые области опыта. Следует отметить парадигму внутреннего и внешнего взрыва, от которой
очень многое зависит в практике гештальта; хотя обычно эта парадигма имеет место в
биографическом контексте, надо полагать, что она отражает более глубокую динамику
перинаталь-ного уровня. Другим наблюдением, имеющим непосредственную связь с нашим
обсуждением, является тот факт, что в ходе переживания сложных событий на психоделических
сеансах люди часто спонтанно отождествляются (одновременно или поочередно) со всеми
действующими лицами. Это именно то, к чему стремится гештальтная практика, осуществляя
специальное руководство и структурные последовательные взаимодействия, особенно в работе
со сновидениями и фантазиями. В основном, фундаментальные принципы гештальт-терапии
очень сходны с идея ми, изложенными в этой книге. Главные же отличия -акцент гештальт-
терапии на биографическом уровне и непризнание ею перинатального и трансперсонального
уровней бессознательного. Первичная терапия Янова также заслуживает специального внимания.
Его описание наслоений первичной боли в значительной степени соответствует моей концепции
систем конденсированного опыта (СКО), которую я сначала наметил в препринте, изданном для
Международного конгресса по ЛСД-психотерапии в Амстердаме (Grof, 1966), и подробно развил
в книге<Области бессознательного>(Grof, 1975). Янов также признает значимость родовой
травмы, хотя в его понимании она носит чисто биологический характер и гораздо уже концепции
перинатальных матриц. Его методу недостает признания трансперсональных измерений психики.
Поэтому главное затруднение, с которым ему приходится сталкиваться, состоит, наверное, в том,
что используемая техника достаточно сильна и не только вводит пациента в перинатальную
сферу, но вызывает трансперсональные явления - например воспоминания о прошлых
воплощениях, архетипические сцены, состояния одержимости и мистический опыт. А
теоретическая система Янова, будучи поверхностной, механистической и антидуховной, не
объясняет в полном объеме тот опыт, для которого его метод служит пусковым механизмом, не
говоря уже о том, чтобы как-то его оценивать. Все большее число последователей Янова через
несколько месяцев интенсивной терапии сталкивается с неразрешимыми затруднениями и
мучительным замешательством, из-за того что использование первичной терапии проталкивает