Рассел: Пожалуй. Но, с другой стороны, разве Уйтхед не считал, что некая внутренняя жизнь — не обязательно сознание в той форме, в которой оно нам знакомо, а некий внутренний мир — простирается по всему эволюционному древу, достигая самых базовых элементов материи?

Ласло: В его воззрении есть место для так называемых «сообществ истинной сущности», имеющих собственное внутреннее измерение, и в их число входят даже молекулы.

Гроф: Он писал также, что каждая истинная сущность содержит в себе всю историю вселенной вплоть до настоящего момента. На обычном уровне восприятия мы, как правило, не осознаем всего, что составляет настоящий момент, все то, что втекает в его. Мы вполне могли бы воспользоваться его моделью, допустив, однако, что в измененных состояниях некоторые конкретные аспекты этой истории могут неожиданно всплыть наверх, становясь полностью осознаваемыми. Они могут проявляться как образы людей, животных, растений, неорганических объектов и даже архетипов, или, следуя терминологии Уайтхеда, «вечных объектов».

Ласло: В столь обширном диапазоне идентификации ценностная система человека способна стать менее эгоцентричной, менее ограниченной. Переживания отождествления в подобных измененных состояниях сознания могли бы стать мощным социализирующим фактором в нашем мире.

Гроф: Да, так оно и есть.

Ласло: Мы затронули целый ряд фундаментальных, возможно даже — предельных вопросов. Не стоит ли обратиться к некоторым из них снова? Что мы можем из них извлечь? Возьмем, к примеру, поразительные способности, возникающие в людях, когда они входят в измененные состояния сознания.

Гроф: Когда люди занимаются самоисследованием, используя необычные состояния сознания, нет необходимости преподавать им экологию или этику. В результате надличностных переживаний их система ценностей автоматически претерпевает изменение, и в них развивается глубокая экологическая осознанность, терпимость и сострадание. Сходное воздействие оказывает опыт психодуховной смерти и возрождения: ваше переживание идентичности начинает распространяться и на других существ. Опыт смерти эго ведет к значительному расширению самоидентификации.

У этого процесса бывают весьма важные практические последствия. Мы проводили программу психоделической терапии для онкологических больных на необратимой стадии заболевания, находящихся на пороге неминуемой смерти. Переживания такого типа помогали им преодолевать страх смерти и глубочайшим образом меняли все их внутренние установки, качество оставшихся дней жизни и само переживание умирания.

Рассел: Ранее я говорил о своей недавно умершей близкой подруге. В последние дни с ней произошло нечто весьма примечательное: она приняла идею собственной смерти. До этого она целый год боролась с ней. Все время повторяла: я не готова уходить, мне еще рано, я не хочу, я не готова. Но за неделю перед смертью она вдруг заговорила по-другому. Как ты думаешь, — спрашивала она, — мне уже пора уйти? Или надо еще немного повременить? Она вдруг совершенно расслабилась, похоже было, что все страхи внезапно покинули ее. Это было удивительно.