Проявление БПМ-IV на символическом и духовном уровнях состоит в переживании смерти-возрождения. Оно является прекращением и разрешением борьбы смерти-возрождения. Страдания и агония достигают кульминации в переживании тотального уничтожения на всех уровнях — физическом, эмоциональном, интеллектуальном, этическом и трансцендентальном. Человек переживает окончательное биологическое разрушение, эмоциональный разгром, интеллектуальное ниспровержение и крайнее моральное унижение. Обычно это иллюстрируется быстрой последовательностью образов, связанных с событиями его прошлого и настоящего. Он чувствует себя абсолютной ошибкой в жизни с любой позиции. Кажется, что весь его мир коллапсирует и он утрачивает все ранее значимые точки отсчета. Это переживание обычно называют смертью Эго. После того как человек пережил до самых глубин тотальное уничтожение и ударился о космическое дно, он зачастую бывает поражен видением слепящего белого или золотого света и чувством облегчения и расширения пространства. Общей атмосферой становится атмосфера освобождения, искупления, спасения, любви и всепрощения. Человек чувствует себя очищенным и освобожденным от чувства вины, как если бы он снял с себя невероятное количество грязи, вины, агрессии и тревоги. Его переполняет любовь к ближним, он ощущает огромную ценность теплых человеческих отношений, солидарности и дружбы. Такие чувства сопровождаются смирением и желанием оказать помощь, совершать добрые дела. Неразумные амбиции, жажда денег, общественного положения, престижа или власти кажутся в этом состоянии абсурдными: трудно поверить, что эти ценности представлялись ему крайне важными и что он так усердно их домогался.
Из этого описания должно стать очевидным существование перекрывающихся элементов между БПМ-I и БПM-IV. Дело в том, что переживание биологического рождения и духовного возрождения часто сопровождается чувством космического единства. В этом контексте трансцендентальные элементы сплавляются в единый комплекс с переживаниями хорошей матки и хорошей груди и приятными детскими воспоминаниями. Восприятие естественной красоты значительно усиливается, а простой, бесхитростный образ жизни в тесном контакте с природой представляется наиболее желательным. Глубина и мудрость учений, проповедующих или поддерживающих такую жизненную ориентацию, — будь то философия Руссо, учения даосизма или дзен-буддизма — оказываются очевидными и бесспорными.
В этом состоянии все сенсорные пути широко открыты, чувства обостряются, человек радуется всем нюансам восприятия, открывающим новый мир. Восприятие окружения приобретает определенное качество первозданности и новизны; каждый сенсорный стимул, будь он визуальным, акустическим, обонятельным, вкусовым или тактильным, оказывается совершенно свежим, новым и вместе с тем необычайно волнующим. Испытуемые сообщают об истинном видении мира впервые в своей жизни, об открытии новых путей слушания музыки и о бесконечном удовольствии в запахах и вкусе.
Индивид, настроенный на эту область опыта, обычно обнаруживает внутри себя истинные положительные ценности, такие, как чувство справедливости, тонкое восприятие красоты, чувство любви, уважение к себе и к другим. Эти ценности, так же как стремление к ним и соответствующее им поведение, оказываются на данном уровне внутренней частью личности. Их нельзя интерпретировать в психоаналитических терминах как формации реагирования на противоположные тенденции или как сублимацию примитивных, инстинктивных побуждений. Индивид переживает их без какого-либо конфликта, как естественную логическую и интегральную часть более высокого универсального порядка. В этой связи интересно указать на удивительные параллели с концепцией метаценностей и метамотиваций Абрахама Мэслоу, явившейся результатом наблюдения за лицами, у которых в повседневной жизни имели место спонтанные пиковые переживания [14].