выбрать наилучшую стратегию для ситуации. В определенный момент я поймал себя на
мысли, что нам следует иметь распятие в нашем терапевтическом арсенале. Моя
рационализация этой идеи была в том, что это проявлялся, очевидно, архетип, и в этих
обстоятельствах крест мог быть специфическим архетипическим средством.
Вскоре мне стало ясно, что мои эмоции страха или агрессии делали сущность более
реальной. Я не мог перестать думать о сценах из научной фантастики о чужеродных
сущностях, подпитывавших эмоции. Наконец я понял, что для меня было важно оставаться
спокойным и сосредоточенным. Я решил войти в медитативное состояние, держа сведенную
судорогами руку Флоры и пытаясь относиться к ней так, как раньше. В то же время я пытался
визуализировать оболочку света, окутывающую на обоих. Ситуация продолжалась более двух
часов по линейному времени; по субъективному ощущению это были самые долгие два часа в
моей жизни, не считая моих собственных психоделических сеансов.
После этого рука флоры расслабилась, и еѐ лицо вернулось к своей обычной форме; эти
изменения были такими же резкими, как и начало этого странного состояния. Вскоре я
обнаружил, что она не помнила ничего из предыдущих двух часов. Позже в своих записях она
описала первые часы сеанса и продолжила периодом, следующим за «состоянием
одержимости». Я всерьез задумался, стоит ли обсуждать с ней время, охваченное амнезией, и
решил не делать этого. Не было ни одной причины вводить в еѐ сознательный разум такую
мрачную тему.
К моему великому удивлению, этот сеанс привел к поразительному терапевтическому
прорыву. Флора утратила свои суицидальные тенденции и начала по-новому ценить жизнь.
Она отказалась от алкоголя, героина и барбитуратов и начала рьяно посещать собрания
маленьких религиозных групп в Кантонсвилле. Большую часть времени она не испытывала
лицевых спазмов; энергия в их основе, видимо, исчерпалась в «маске зла», которую она
сохраняла в течение двух часов. Периодическое возвращение этой боли имело
незначительную силу и не требовало лечения. Она стала экспериментировать с
гетеросексуальными отношениями и, наконец, вышла замуж. Однако еѐ сексуальные
улучшения не были идеальными; она была способна к половому акту, но нашла его
болезненным и не очень приятным. Брак завершился через три месяца, и Флора вернулась к
лесбийским отношениям; но теперь с гораздо меньшим чувством вины. Еѐ состояние
настолько улучшилось, что еѐ приняли на работу водителем такси. Хотя в последующие годы
были свои взлеты и падения, она не вернулась в психиатрическую лечебницу, которая могла
бы стать еѐ постоянным домом.
Данное обсуждение и два приведенных примера являются только маленьким образцом
наблюдений, которые я сделал за двадцать лет ЛСД исследований, говорящих о том, что
трансперсональные переживания могут иметь огромную терапевтическую ценность. Каким бы
ни было профессиональное и философское мнение терапевта о природе трансперсональных
переживаний, он или она должны понимать их терапевтический потенциал и поддерживать
клиентов, если их самопознание приводит их в трансперсональные области.