на неограниченные периоды времени. Иногда неприятные последействия сеансов
ограничиваются акцентуацией и усилением исходных эмоциональных, психосоматических
или межличностных проблем пациента. В других случаях послесеансовые трудности
представляют собой возврат симптомов, которые он или она испытывали в детстве,
подростничестве или в более поздние периоды жизни. Ещѐ бывает, что неблагоприятные
последействия состоят в повторении ситуации, которая ознаменовала начало проявления
невротических или психотических симптомов субъекта; это верно не только в плане
клинических симптомов, но также и для определенных межличностных паттернов.
Хотя бы кратко здесь нужно упомянуть один механизм предельной важности. Выше мы
описывали, как активированная динамическая матрица определяет природу переживаний
пациента и специфические способы восприятия окружающей обстановки. Это довольно часто
связано с мощной тенденцией экстериоризировать содержание бессознательного материала и
разыгрывать его копию в лечебной ситуации, а также в повседневной жизни. Если мы
тщательно проанализируем психодинамику этого явления, то обнаружим очень интересный
механизм, который можно описать, как непереносимость эмоционально-когнитивного
диссонанса. Видимо, очень трудно и неприятно испытывать глубокое несоответствие между
своими внутренними чувствами и ощущениями и природой событий внешнего мира,
каковыми они когнитивно интерпретируются. Кажется гораздо более приемлемым
испытывать различные неприятные эмоции так, будто это реакции, подходящие или хотя бы
соответствующие существующим в объективной реальности обстоятельствам, чем
воспринимать их неадекватными и абсурдными элементами, приходящими изнутри.
Таким образом, иррациональные тревожные чувства и ощущение угрозы, происходящие
из бессознательного, могут привести к маневрам, направленным на провокацию враждебности
в терапевте, супруге или работодателе. Когда маневры достигают своей цели, прежде
неадекватные чувства тревоги принимают форму конкретных и понятных страхов потери
поддержки терапевта и прерывания лечения, опасений разрушения брака, либо
безосновательной боязни потерять статус или работу. В более интенсивных формах такой
страх может граничить с угрозой жизни, пациент может отыскивать опасные ситуации в
действиях вроде опасного вождения, прыжков с парашютом, прогулках в опасных районах
или посещения баров и ночных клубов сомнительной репутации. Похожим образом, ЛСД
пациент, охваченный глубоким иррациональным чувством вины, может вести себя крайне
неприемлемым образом, нарушать базовые правила терапии или пытаться обидеть,
травмировать или вербально атаковать терапевта. Он или она также может и в повседневной
жизни делать очень нежелательные и провоцирующие вину вещи. В результате этого прежнее
чувство вины может быть рационализовано, так как привязывается к реальным внешним
событиям и кажется конгруэнтным объективной ситуации. Всѐ это лишь некоторые
конкретные примеры очень распространенных механизмов, которые могут представлять
значительные трудности в терапевтической ситуации, как и в повседневной жизни пациента.