Мерседес Перальта погасила лампу. Но перед тем, как исчез последний блик света, я увидела, как взметнулась в воздухе её юбка, оседая возле осыпавшейся низкой стены, шагах в двенадцати от меня. Огонёк сигары осветил её фигуру. Из макушки её головы исходило прозрачное мерцающее сияние. Я окликнула её по имени, но ответа не было.
Очарованная, я смотрела на туманное облако дыма от сигары, которое парило по кругу прямо надо мной. Дым не рассеивался, а оставался сконцентрированным над землёй довольно долгое время. Что-то коснулось моей щеки. Автоматически я поднесла руку к лицу и в полном изумлении уставилась на кончики пальцев — они светились. Я испуганно бросилась к стене, где сидела донью Мерседес. Но стоило мне сделать несколько шагов, как меня перехватили Леон Чирино и Августин.
— Куда ты, Музия? — насмешливо спросил Леон Чирино.
— Я хотела помочь донье Мерседес собирать растения.
Мой ответ, казалось, рассмешил их. Они тихо рассмеялись. Леон Чирино погладил меня по голове, а Августин ловко схватил меня за большой палец и сдавил его несколько раз, словно он был резиновой грушей.
— Нам придётся терпеливо ожидать здесь, — сказал он, — а сейчас с помощью этого пальца я просто закачиваю в тебя терпение.
— Она взяла меня сюда, чтобы я помогала ей, — настаивала я.
— Всё верно, — успокоил он меня, — ты помогаешь ей, но это не относится к её занятиям, — взяв мою руку, он повёл меня к упавшему дереву. — Подожди донью Мерседес здесь.
Серебристо-зелёные и блестящие листья свисали на лоб Мерседес Перальты. Она закрепила фонарь на ветвях, присела на землю и начала сортировать растения, складывая их в отдельные кучи. Корни вербены прописывались при менструальных болях. Корни валерианы, вымоченные в роме, были идеальным средством от неврозов, раздражительности, беспокойства и кошмаров. Корни торко, настоянные в роме, излечивали от анемии и жёлтой лихорадки. Корни гваритото, в основном мужское средство, предназначались при затруднениях с мочевым пузырём. Розмарит и рута главным образом использовались как дезинфицирующее средство. Листья мальвы надо было прикладывать на кожу при сыпях, а артемизия, сваренная в соке сахарного тростника, успокаивала менструальные боли, убивала паразитов и уменьшала жар. Цебила излечивала астму.
— Все эти растения растут в твоём дворе, — озадаченно сказала я, — почему ты приехала за ними сюда?
— Хочешь, я что-то тебе расскажу, Музия? — вмешался Августин, весело улыбаясь. Он наклонил голову поближе к моей и прошептал: — эти растения выросли на трупах, — он сделал широкий жест рукой, — мы с тобой стоим посреди кладбища.
Я встревожено огляделась. Здесь не было ни надгробных плит, ни холмиков, которые бы указывали места погребения, хотя, впрочем, я не видела их и на других кладбищах.
— Здесь похоронены наши предки, — сказал Августин и перекрестился, — вот в такие ночи, когда полная луна встаёт над могилами, рисуя белые тени в шаге от деревьев, можно услышать жалкие стоны и дребезг цепей. Это бредут мужчины, неся свои срезанные головы. Они — призраки рабов, которые, зарыв в глубокой яме сокровища своих хозяев, были обезглавлены и погребены на проклятом золоте. Не надо бояться их, — торопливо добавил Августин, — всё, что им нужно, это немного рома. Если ты дашь им его, они расскажут тебе, где закопаны сокровища.