— С ним будет всё в порядке? — спросила я, когда мы вышли. Я никогда не присутствовала на такой короткой встрече.
Он также хорош, как и в другие годы, — заверила она меня, — каждый год Эфраин Сандоваль приходит на такую спиритическую встречу, — она обвела рукой вокруг себя, — здесь бродит дух Фриды Герцог. Эфраин верит, что она принесла ему счастье. Вот почему он держит эту хижину, в то время как его семья живёт в городе. Это, конечно, не так, но его вера никому не вредит.
Фактически она приносит ему облегчение.
— Но кто такая Фрида Герцог? — спросила я, — и кто такой Ганс Герцог?
Ты ещё попросила его дух покровительствовать Эфраину.
Донья Мерседес зажала мне рот, — Музия, имей терпение, — сказала она.
— Эфраин со временем расскажет тебе об этом. Я же добавлю только одно. Для Эфраина колесо случая было повёрнуто не Фридой Герцог. Да, она была причиной. Но сделал это призрак. Призрак Ганса Герцога.
Донья Мерседес тяжело опёрлась на меня. Мы медленно спускались с холма, — скорей бы добраться до моего гамака, — прошептала она, — я умираю от усталости.
Боясь, что кто-то может подменить или даже украсть его мопед, Эфраин вытащил его на тротуар и закатил в прихожую нового двухэтажного дома, который принадлежал его хозяйке Фриде Герцог.
Финка и её ребёнок, которые ютились в нижних комнатах, обиженно смотрели на него. Они считали прихожую своей верандой. Он извинительно пожал плечами и поднялся по ступенькам в апартаменты Фриды Герцог.
Он работал на Герцогов ещё подростком. Сначала на Ганса Герцога, который и купил ему мопед. Время, которое Эфраин работал на него, пролетело так быстро, что он даже не заметил его. Ему нравилась работа на птицеферме, где он был и помощником, и курьером. Но больше всего его привлекала аристократичность хозяина, его величайшее чувство юмора. Иногда Эфраину казалось, что он не работает, а, приходя на службу, каждый день получает урок искусства хорошей жизни.
С годами он стал скорее приёмным сыном или учеником Ганса Герцога, чем его служащим, — я думаю, что ты, Эфраин, — говорил он ему, — человек моего склада потребностей, в определённом возрасте, конечно.
Ганс Герцог приехал из Германии перед войной, но искал не счастья и денег, а скорее удовлетворения. Он очень поздно женился и считал брак, а тем более отцовство, моральной необходимостью. Он называл их управляемыми видами рая.
Когда с ним случился удар, Эфраин ухаживал за ним день и ночь. Ганс Герцог не мог ничего говорить, но прекрасно общался с Эфраином с помощью глаз. В свой последний миг он сделал безумное усилие сказать что-то Эфраину — но не смог. Тогда он пожал плечами и рассмеялся. И умер.
Сейчас Эфраин работал на вдову, правда, не так охотно и, конечно, не с тем удовольствием. Она продала птицеферму, напоминавшую, как она говорила, её супруга, но продолжала держать Эфраина на службе, так как он был единственным, кто знал, как ездить на мопеде.
Заметив, что дверь в апартаменты Фриды Герцог приоткрыта, он толчком, без стука, открыл её и вошёл в крошечную переднюю, которая вела в гостиную.