-- Все это мне снится! -- воскликнула я, и они залились по-детски непринужденным смехом.
Сперва я не смогла удержаться и тоже стала смеяться. Однако в отдельные моменты я была такой как обычно -- смущенной своими импульсивными действиями и обозленной, что меня поймали на горячем.
Высокая женщина обняла меня.
-- Я -- Флоринда, -- произнесла она, затем взяла меня на руки и принялась качать, словно я была младенцем. -- Ты и я -одно и то же, -- продолжала она. -- Ты как раз такая маленькая, какой бы мне хотелось быть. Быть высокой -- это большой недостаток. Даже покачать тебя никто не может. Мой рост -- пять футов и десять дюймов.
-- А мой -- пять и два, -- призналась я, и мы обе рассмеялись, поскольку понимали друг друга до тонкостей. Вообще-то мой рост слегка не дотягивал до отметки "два", но я всегда округляла его в большую сторону. Я была уверена, что Флоринда скорее ростом пять и одиннадцать, но округляет вниз, до десяти. Я поцеловала ее в глаза и щеки. Я любила ее непостижимой для себя любовью; в этом чувстве не было места ни сомнениям, ни страхам, ни ожиданиям. Той любовью, которая бывает только во снах.
Видимо, от ощущения полного единодушия со мной, Флоринда тихо засмеялась. Неуловимый свет ее глаз, таинственная белизна волос были словно забытые воспоминания. Казалось, что я знала ее с первого дня своей жизни. Мне пришло в голову, что дети, которые любят своих матерей, отдаются этому чувству сполна. Дочерняя любовь, дополненная восторгом по отношению к материнскому существу, должна выливаться в ощущение полной любви, такой любви, какая была у меня к этой высокой загадочной женщине.
Она опустила меня, поставив на пол. -- Это Кармела, -сказала она, обращая мое внимание на красивую темноволосую и темноглазую женщину. Ее черты были тонки и изящны, а кожа обладала безупречной гладкостью. Ее спокойное лицо было кремово-бледным, как у людей, подолгу не выходящих из дому.
-- Я принимаю только лунные ванны, -- шепнула она мне на ухо, обнимая меня. -- Тебе следует поступать точно так же. Ты слишком прекрасна, чтобы подставлять себя солнцу, -- этим ты разрушаешь свою кожу.
Я узнала ее по голосу больше, чем по всему остальному. Она была той самой женщиной, которая на пикнике задавала мне прямые вопросы личного характера. Я запомнила ее сидящей; она выглядела миниатюрной и хрупкой. К моему удивлению, она оказалась на три-четыре дюйма выше меня. Ее сильное мускулистое тело заставило меня почувствовать себя ничтожной по сравнению с ней.
Изящно обняв меня за плечи, Флоринда подвела меня ко второй женщине, которая стояла у дивана, когда я проснулась. Она была мускулиста и высока, но не настолько, как Флоринда. Она не была красивой в общепринятом смысле -- для этого черты ее лица были слишком мужественны, -- но в ней было нечто поразительное, совершенно прелестное, даже легкий пушок, расплывчатой тенью лежащий над верхней губой, обесцветить или выщипать который она, судя по всему, себя не утруждала.
Я ощущала ее громадную силу, ее возбуждение, которое она полностью держала под контролем, но которое все-таки было.
-- Это Зойла, -- сообщила мне Флоринда.