В Париже я первым делом позвонил тому человеку, ради которого и проделал долгий путь через Атлантику. Ральф Клеменц, мой хороший приятель, бывший сотрудник спецслужб ГДР, ныне скрывающийся от своих западногерманских коллег, — вот кто мог помочь нам в поисках наследников Рихтера. Дело в том, что после поражения нацистской Германии они, как выяснил Жерар, оказались в восточной зоне оккупации.
Меня ждало разочарование — телефон Клеменца был выключен. Это могло означать всё, что угодно, — от того, что его схватила германская разведка, до простого желания отоспаться. Хорошо, что на этот случай мы заранее предусмотрели кое-какие альтернативные каналы связи, о которых по понятной причине распространяться не буду. В общем, уже через несколько часов я услышал в трубке телефона знакомый хриплый смешок моего немецкого друга.
— Что у тебя случилось? Я прилетел из Перу для того, чтобы задать тебе парочку вопросов, а ты пропадаешь неизвестно где! — Я очень натурально изобразил возмущение.
— А-а-а… — протянул Ральф, — то-то я смотрю на небо и гадаю: ты летишь или не ты. Мог бы и не мотаться в такие концы, я сейчас всё равно в Сантьяго-де-Куба.
— Ну надо же! — отозвался я. — И что тебя носит по всему миру? Но, надеюсь, помочь старому другу ты не откажешься?
— Это у вас, у буржуев, всё продаётся и покупается, в том числе и дружба. Мы, старые марксисты, друзей в беде не бросаем. Валяй, что у тебя за дело.
Выслушав мою просьбу, Ральф хмыкнул и пообещал перезвонить, как только что-нибудь добудет. Честно говоря, я не особо надеялся на успех, но предпринимать что-то ещё у меня не было сил — смена часовых поясов действовала изматывающе, а в самолёте я не сомкнул глаз. Впрочем, я явно недооценил «Штази» — спустя несколько часов меня вырвал из сладкого забытья звонок всё того же Ральфа.
— Дрыхнешь, пока я работаю? — не слишком вежливо осведомился он. — Узнаю привычки проклятых капиталистов-эксплуататоров.
— Ты взялся вести со мной политзанятие или хочешь сообщить что-то ценное? — в тон ему ответил я.
— А ты как думаешь? Сейчас я тебе кое-что расскажу, а ты, если дашь себе труд взять огрызок карандаша, оставшийся после журналистской трапезы, может быть, даже это запишешь. Впрочем, если хочешь, можешь запомнить, мне всё равно.
И Ральф обрушил на меня целый поток имён, адресов и телефонов, которые я еле успевал записывать. Информация была настолько исчерпывающей, что в какой-то момент мне показалось, что Клеменц просто разыгрывает меня. Но я знал, что мой друг никогда не позволяет себе шутить там, где дело касается серьёзных вещей. Болтать и зубоскалить по всяким пустякам — это да, это в его вкусе. А вот дать ложные данные исключительно шутки ради — это совершенно не его стиль.
В общем, теперь у меня в распоряжении были аж четыре ниточки. Это были потомки сводного брата Рихтера, его родной сестры, а также более дальних родственников. Больше Клеменц копать не стал, справедливо полагая, что это не нужно. Но я не сомневаюсь, что, если бы это было нужно, он мог бы составить генеалогическое древо Рихтера вплоть до конкретной обезьяны, от которой тот произошёл, да ещё и найти всех потомков этой самой обезьяны. И потребовалось бы на это всего-то ещё пара-тройка часов. Умею я выбирать друзей, что ни говори!