Даже если горстке лемурийцев и удастся выжить, то их потомки все равно растеряют большую часть знаний. Вот если бы удалось дождаться иных, более цивилизованных времен, тогда – другое дело… и представители древней расы вспомнили о давно забытом мастерстве: искусстве впадать в каменно-неподвижное состояние…
– Это что-то вроде комы? – спросил я, не удержавшись.
– Нет, нечто совсем иное, – ответил старик. – В коме мы продолжаем дышать, происходит обмен веществ. В состоянии сомати ничего этого нет: тело становится холодным и твердым. Да ты, наверное, и сам это почувствовал…
– И… когда они проснутся?
– Этого не знает никто. Даже я. Есть версия, что душа в состоянии сомати отделяется от тела, но в нужный момент возвращается туда. Я не знаю, так ли это. Мы – Стражи – тоже владеем секретом сомати, но мы должны заранее настроить себя на время пробуждения.
– Что-то вроде того, чтобы завести будильник, – снова встрял я.
– В общем, да, – согласился старик.
– А откуда взялись Стражи? – продолжил я расспросы. Черт возьми, сотни вопросов роились у меня в голове, и я хотел получить ответ на все!
– Когда лемурийцы добрались до этих гор, – ответил старик, не меняя интонацию голоса, – они поняли, что лучшего места им не найти. И все же должен был найтись кто-то, кто будет стеречь спящих. Кинули жребий и выбрали пятую часть тех, кто должен был остаться бодрствующим. Из жеребьевки, конечно, исключили тех, кто имел больше Знания, чем другие. Потом те, кому повезло, впали в сон, а остальные – каждый пятый – остались здесь, чтобы стеречь их.
– То есть Вы – потомок лемурийцев? – Я смотрел на старика во все глаза.
– Очень дальний, увы. – Мой проводник пожал плечами. – Стражи постепенно смешались с человеческим родом, и наша кровь лишь на одну десятую лемурийская. Мы уже не настоящие лемурийцы – мы унаследовали от них лишь долголетие и способность к сомати. И еще мы тысячелетиями храним тайну этих пещер…
– Сколько же Стражей?
– Юноша, – резко сказал старик, – тебя это не касается совершенно. Какая тебе разница, пятьдесят человек или пятьдесят тысяч?
Действительно, разницы не было никакой. Гораздо больше интересовало меня другое:
– Лемурийцы… они были бессмертны?
– Нет, ни в коем случае. Иначе зачем бы они стали впадать в сомати? – Старик, по-моему, даже немного удивился. – Правда, жили они долго: около двухсот лет активной жизни.
– Активной – это…
– Это не считая сомати. В каменно-неподвижном состоянии можно находиться хоть сто, хоть тысячу, хоть сотню тысяч лет. Я, например, родился в 1807 году. В состоянии сомати я провел более ста лет…
– Что чувствуешь при этом?
– Ничего. Совершенно ничего. Время останавливается, пространства нет, снов тоже нет. Все довольно скучно. Ощущение вечности и бесконечности… а потом ты просыпаешься через много лет.
– Кто-то из них просыпался с тех пор?
– Если ты задаешь так много вопросов, ты должен научиться думать сам, – усмехнулся старик. Так и не поняв до конца, что имеет в виду Страж, я оглянулся вокруг… и увидел совсем рядом золотую статую. Это был Будда. Секунду я смотрел на изваяние, а потом понял…
– Да-да, он самый, – услышал я, словно издалека, голос Стража. А потом упал в обморок.
Лемурийцы: вторая версия