Оптимальный размер сельско-городских сообществ в следующем веке — скорее всего будет занимать промежуточное положение между размерами классического города-государства и нации-государства. Сообщество, число членов которого превышает 60–80 миллионов человек, по-видимому, будет слишком большим. Периферия отделится от столицы, разнообразие будет сочетаться с единством, и между богатыми и бедными, горожанами и сельскими жителями появится структурный дисбаланс. Социальные системы более скромных размеров имеют больше шансов на создание человеческой среды; они с большей вероятностью смогут поддержать себя как единое целое. Как показывает исторический опыт, народы, выжившие в таких целостных образованиях, благоденствовали в пределах численности 60–80 миллионов человек. Таковы, например, англичане, французы, голландцы, финны, австрийцы и венгры (перечень можно было бы продолжить). Около тех же размеров флуктуируют и национальные субкультуры — население Новой Англии, Техаса, Северо-Западного побережья Тихого океана и Южных Штатов (если ограничиться несколькими примерами из Северной Америки). Даже в Китае и Индии с их огромным населением возникли и получили развитие региональные культуры сравнительно умеренных размеров, которые консолидировались в нации-государства и выросли до гигантских масштабов только в этом столетии.
Советский Союз и Югославия сегодня, Китай и Индия завтра… Децентрализация сверхбольших наций-государств посредством передачи суверенитета вниз — такова главная цель третьей стратегии. Но эта цель не единственная; если третья стратегия мыслится как механизм, обеспечивающий защиту личной свободы членов общества, то поставленные перед ней цели должны претворяться в жизнь в сфере практической политики.
Цель номер два: ограничение власти политиков
Политика — регулирование взаимодействий в организованном сообществе — вечная потребность человечества. Но политика и политики могут служить достижению различных целей. Она и они могут служить наследному суверену, военному диктатору или избранному лидеру. Она и они могут служить могущественному лобби и чьим-то своекорыстным интересам. Даже при самых добрых намерениях политики могут быть введены в заблуждение неправильным восприятием событий и неполнотой информации. Но политика может служить и подлинным интересам народа, хотя такое не часто случалось в истории.
Политические системы нередко начинают с благородных идей, а заканчивают авторитаризмом, преследующим свои собственные цели. Государственная власть имеет тенденцию вырождаться в борьбу за политическую власть и личные привилегии. Национальные политические механизмы обладают неприятным свойством превращаться в самодержавие того или иного толка. Например, Соединенные Штаты Америки, хотя они и являются оплотом демократии, наделяют колоссальными властными полномочиями президента; Уотергейт слабо способствовал их ограничению. Президент США является верховным главнокомандующим вооруженными силами, может назначать свой кабинет и наделен полномочиями определять внутреннюю и внешнюю политику страны. И хотя система сдержек и противовесов не позволяет президенту злоупотребить своей властью, а национальное общественное мнение накладывает на его деятельность еще одно ограничение, его власть и поныне остается огромной, подчас достигая имперских масштабов.
И все же власть президента США вполне умеренна по сравнению с властью глав большинства других стран, особенно расположенных к югу от США. Например, президент Мексики больше походит на самодержца, нежели на главу демократического государства. На протяжении шестилетнего срока своих полномочий он сосредоточивает в своих руках достаточно власти, чтобы не только быть неоспоримым политическим лидером своей страны, но и стать одним из ее богатейших граждан. Еще хуже ситуация во многих странах Центральной Америки и Африки. Основные помыслы их высших руководителей зачастую направлены на то, чтобы сконцентрировать в своих руках столько богатства и влияния, сколько необходимо для сохранения власти, а когда удерживать власть станет невозможным, эмигрировать и вести в изгнании роскошную жизнь.