Не лучшая ситуация сложилась и в искусстве. Современные деятели искусства оторвались от действительности в еще большей мере, чем ученые… Во многих артистических кругах лозунг искусства ради искусства стал священной догмой, которой не склонны поступаться даже под угрозой изоляции. Художники творят в разреженной атмосфере студий, куда не дозволено проникать ни газетам, ни телевизионным программам, ни вестникам повседневной жизни. Историки искусства оценивают живопись, скульптуру, поэзию, драму, музыку, балет и другие области и виды искусства так, как будто те развивались исключительно по своим собственным законам, — законам, установленным гениальными художниками и изменяемым только другими столь же гениальными художниками. Теоретики искусства анализируют искусство как отношение между художественным «объектом» и индивидуальным «потребителем», а критики настолько поглощены техническими деталями и стилем, что редко нисходят до обсуждения того влияния, которое искусство оказывает на общество, и отношения искусства к реальности. Высокое искусство порвало узы, связывающие его с популярным искусством и, если не считать редких, но значительных исключений, предоставило последнему полное право решать вопросы социальной значимости.
Организованная религия столь же интровертирована, как и специализированные области современной науки и изолированные друг от друга области современного искусства. Церкви, храмы и синагоги больше озабочены тем, как сохранить собственную целостность и одолеть противоборствующие религиозные группировки, чем попечением о душе своих собратьев по вере. Религиозные распри — явление, нередко встречающееся в истории, — а также местничество, регионализм все еще накладывают свой негативный отпечаток на практику главных религий. Как показал кризис в Персидском заливе, «священные войны» все еще могут вспыхивать между «правоверными» и «неверными». Узколобое соперничество — прекрасная питательная среда для разжигания вражды — порождает конфликты и насилие во многих частях земного шара.
Образование не виновато, если упускает из виду социальную значимость преподаваемых дисциплин. Его вина состоит в том, что оно серьезно отстало в доведении до учащихся знании и идеи, создаваемых ведущими учеными, художниками и гуманистами современности. Существующие ныне учебные заведения действуют так, словно мир может быть четко разделен на независимые и суверенные нации-государства — на «мою страну» и на остальной мир. Кроме того, наши учебные заведения, согласно категориям науки XIX века, делят системы знаний исходя из картины мира, разделенного на физическую реальность, мир живого и сферу человеческих целей и действий. Возникающее в результате деление культуры на научно-технологическую, социогуманитарую и гуманистически-духовную делает совершенно невозможным целостное мировоззрение. Погруженные в свои узкопрофессиональные проблемы, «специалисты» не могут проникнуться пониманием эпохальной роли науки, искусства, религии и образования. Наука и технология, равно как и искусство, образование и религия, не создавали умышленно невыносимую ситуацию, сложившуюся в настоящее время, и их не нужно винить за то затруднительное положение, в котором мы сейчас оказались. Но даже если вина лежит не на них, они должны нести ответственность за создавшееся положение. Сообщества технологов, ученых, деятелей искусства, религиозные объединения и те, кто трудится на ниве просвещения, должны отринуть свои узкие интересы и приложить усилия ради построения нового, более гуманного и пригодного для жизни мира.
А что можно сказать сегодня о ведущих фигурах в правительстве и бизнесе? Неужели и они невиновны в сложившейся ситуации и не несут ответственности за то, что ведут за собой людей торжественным маршем к обрыву пропасти?