Думаю, не ошибусь, если скажу, что, спускаясь по этим отвесным лестницам на расположенный внизу уступ, где находились жилища анасази, не один человек из нашей группы испытал головокружение и страх высоты. Одна женщина так вообще спускалась с помощью страховщиков, поддерживавших ее снизу, сверху и с боков, но в конце концов и она благополучно одолела как спуск, так и подъем. Люди не поддавались страху, а встречали его с поднятым забралом и помогали друг другу. Воистину, наша группа была как Одно Сердце.
Как только мы оказались в этом волшебном месте, оно словно ожило, наполнившись духами анасази. Я чувствовал себя настолько польщенным тем, что меня сюда допустили, что почти лишился дара речи. Вокруг нас звучали бесплотные голоса из прошлого, рассказывая о жизни и величии тех, кем они когда-то были. Я мог входить в их дома, касаться камней, которых когда-то касались они, и брать в руки гончарные изделия, сработанные много веков тому назад. В ту же ночь мне приснился необычный сон.
Заблудившиеся дети
Этот сон был необычайно живым и ярким, что лишь подчеркивает его значимость. Обычно я запоминаю такие сны, поскольку они очень важны для моего духовного развития.
Мне приснилось, что я живу с семьей в районе Меса-Верде, в доме, которого прежде никогда не видел. Я шел в гараж, чтобы сесть в машину, — во сне этот гараж выглядел поистине огромным, — когда увидел, что там живут несколько индейцев. Я подошел к ним, чтобы поинтересоваться, все ли в порядке, но они при виде меня убежали. Такого со мной еще не бывало. Помню, я еще подумал: «Странно, что им нравится жить в моем гараже».
Затем, все так же направляясь к гаражу, я увидел троих индейских детишек, которые кинулись от меня в глубь гаража и спрятались. Я пошел посмотреть, где они прячутся, собираясь поговорить с ними, и обнаружил, что они скрылись в круглой дыре около метра диаметром. Такой дыры я никогда прежде не видел, это уж точно.
Я заглянул в дыру, увидел, что она уходит глубоко в землю, и спустился вниз посмотреть, что же там такое.
Подземное пространство оказалось очень широким туннелем метра три с половиной в высоту и ширину, ведшим невесть куда. Никого не было видно, и я пошел вперед, движимый любопытством.
Думаю, что я прошагал не менее полкилометра, когда вдруг понял, что в нескольких метрах впереди путь мне преграждают какие-то люди, много людей. Я их не различал, а видел по большей части только их глаза.
Поначалу я не мог разобрать, кто это, но, когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел, что это дети и подростки в возрасте примерно от десяти до восемнадцати или девятнадцати лет. Никто из них не сказал ни слова. Они просто смотрели на меня, не давая идти дальше.
Затем через эту толпу осторожно протиснулись трое мужчин, которым, судя по всему, было далеко за тридцать, они подошли ко мне и посмотрели в глаза. Их тела были покрыты ссадинами, синяками и болезненными язвами. Мужчины были в грязи и, видимо, нуждались в помощи.
Самый старший, которому на вид, должно быть, было лет сорок или больше, заговорил. Он представился вождем анасази и поинтересовался, с какой целью я здесь. Я ответил, что хочу только одного — помочь.
Он повернулся к детям и жестом пригласил меня взглянуть на них. Я взглянул и увидел, что они в таком же жалком состоянии, что и мужчины. Было мучительно больно смотреть на те раны и язвы, которыми были покрыты их тела, и видеть, что дети страдают так же, как и взрослые. Единственное, о чем я думал в тот момент, — как им помочь.