В Вавилоне пересекались практически все торговые пути, здесь собирались, отдыхали и формировались караваны, которые расходились по всему миру. Пифагор планировал присоединиться к одному из караванов, нацеленных в Индию. Он отыскал такой караван, но избалованные богатством персидские купцы запросили астрономическую сумму за возможность чужеземцу присоединиться к их, охраняемому вооруженной охраной, каравану. Таких денег у Пифагора не было. «Добрые люди, послушайте меня. С караваном в пути произойдет беда, — убежденно сказал Пифагор. — Возьмите меня с собой, и я вам помогу справиться с поджидающим вас несчастьем». Но купцы лишь расхохотались в ответ.

Однако один благочестивый и небогатый торговец впечатлился словами греческого философа. Он предложил Пифагору быть погонщиком его верблюдов на все время путешествия, и мудрец с радостью согласился.

Вскоре богатый и пышный караван отправился в путь. Однажды в горах Бактрии на торговцев напала банда грабителей. Разбойники устроили засаду и легко перебили изнеженную и полусонную охрану. И уже когда купцы готовились к смерти, рыдали, стоя на коленях, или молились своим богам, а грабители ликовали и готовились делить богатую добычу, на сцену вышел Пифагор. В суматохе он сумел спрятаться за придорожный камень. Атлетически сложенный мудрец обладал недюжинной физической силой. Выбрав момент, он выскочил из укрытия, вырвал оглоблю из телеги и напал на бандитов, делящих добычу у костра. Его оружие неистово вращалось, как пропеллер, а на лице светилась спокойная, невозмутимая улыбка. Половину разбойников Пифагор оглушил дубиной и повалил их здесь же у костра. Другие бандиты, кто подбежал позже, изведали и силу кулака, и мощь пинка греческого философа. Дубина Пифагора не знала усталости, пока все злодеи не прекратили сопротивление. Несколько разбойников спаслись бегством, но Пифагор не стал их догонять, потому что надо было связать веревкой два десятка оглушенных бандитов. Потом Пифагор освободил от пут плененных купцов, перевязал раны и ссадины караванщиков, рассадил их вокруг костра и стал лечить раненых при помощи игры на музыкальном инструменте, напоминавшем арфу.

На следующий день потрепанный купеческий караван продолжил свой нелегкий путь в Индию.

Путешествие Пифагора продолжалось. Оно было полно лишений и невзгод, но было и немало интересных встреч и бесед с мудрейшими людьми Азии и Востока. Однажды торговый караван на половине своего пути из Бактрии в Индию зашел в небольшой городок Шараб (древний город Шараб располагался на севере Сулеймановых гор близь современного города Эхоб). Пока уставшие караванщики осматривали постоялые дворы Шараба, прицениваясь и присматриваясь к месту будущего ночлега, Пифагор, не теряя времени, зашел в центральный храм города, посвященный Солнцу. Прочитав молитву Аполлону, греческий философ обратил внимание, что все присутствующие в центральном зале храма испуганно и удивленно, но вместе с тем очень почтительно всматриваются в его лицо и фигуру. Сначала Пифагор подумал, что что-то в его одежде смущает верующих, он стал внимательно оглядывать себя со всех сторон. Неожиданно в гулкой тишине храма прозвучал чей-то звонкий голос: «Это Он!» И серебряное эхо святилища, отразившись от высокого гранитного купола, трижды повторило: «Это Он! Это Он! Это Он…» Тут вышел из толпы настоятель храма, облаченный в золотые одежды, и низко поклонился Пифагору. Смуглые люди в разноцветных халатах и черных сутанах обступили Пифагора со всех сторон, и все разом преклонили колени перед удивленным греком.