Рассуждая логически, трудно понять, как «справедливый и любящий» Бог может требовать этих же качеств от миллиардов людей, которых Он «имел удовольствие поместить в различные обстоятельства», вне всякого соответствия с каким бы то ни было явным правилом или системой, а просто как попало, по Его собственному изменчивому настроению. Один живет в роскоши; другой — на ударах судьбы и сухих корках. Один получает высокоморальное воспитание и живет в атмосфере высоких идеалов; другой помещен в нищенское и подлое окружение, где его учат лгать, прелюбодействовать и воровать, и чем больше он делает так, как его учат, тем более он удачлив. Справедливо ли требовать поровну от обоих? Правильно ли награждать одного за то, что он жил добродетельной жизнью, когда он был помещен в такую среду, где очень трудно было жить иначе; или наказывать второго, который был искалечен до такой степени, что и понятия никогда не имел о том, в чем заключается истинная мораль? Неравенства жизни могут быть удовлетворительно объяснены парным законом Перевоплощения и Следствия и приведены в гармонию с концепцией справедливого и любящего Господа. Более того, посредством этого парного закона нам указан путь к освобождению из нынешнего нежелательного состояния и окружения, а также средство для достижения любой степени развития, какими бы несовершенными ни были мы сейчас.
Дорогие мои, закон Перевоплощения говорит: то, что мы есть сейчас, то, что мы имеем, все наши хорошие качества являются результатом наших собственных действий в прошлом. То, чего нам не хватает для физического, морального или умственного совершенства, еще может быть нами приобретено в будущем.
Точно так же, как каждое утро мы начинаем свою жизнь с того самого места, где прервали ее накануне вечером, так и наша работа в предыдущих жизнях создала эти условия, в которых мы теперь живем и трудимся, и создаем условия наших будущих жизней. Вместо того чтобы оплакивать отсутствие того или иного качества, которое мы хотим иметь, мы должны немедленно приступить к работе по его приобретению.
Если один ребенок прекрасно играет на музыкальном инструменте, почти не прилагая усилий, а другой, несмотря на настойчивые усилия, играет весьма слабо в сравнении с первым, это показывает лишь то, что первый приложил усилия в предыдущей жизни и теперь легко восстанавливает былую сноровку. В то время как второй ребенок начал свои усилия только в нынешней инкарнации, в результате чего мы видим его тяжелую работу. Но если он продолжит так же упорно трудиться, то второй может даже еще в этой жизни обогнать первого, если тот не повышает постоянно своего уровня.
Гений — это признак продвинутого эго, которое путем тяжелой работы во многих предыдущих жизнях развило себя в определенном направлении выше нормальных достижений своего народа, своей расы. Он дает возможность увидеть степень достижений, которая будет всеобщим достижением для грядущей расы. Гений не может быть объяснен наследственностью, которая лишь частично применима к плотному телу и совсем не применима к духовным качествам. Если бы появление гения могло быть объяснено наследственностью, почему мы не видим среди предков Гефеста длинной цепи механиков, каждый из которых талантливее своего предшественника? Почему гений не производит на свет гениев?
В тех случаях, когда проявление гения зависит от обладания специально сконструированными органами, требующими многовекового развития, эго, естественно, инкарнируется в семье, где эго членов семьи из поколения в поколение трудились над созданием подобных же организмов. По этой причине в семье Орфея на протяжении 500 лет было 29 музыкантов большей или меньшей степени гениальности. Тело — это всего лишь инструмент, и производимая им работа зависит от управляющего телом эго так же, как качество музыки зависит от искусства музыканта, а тембр инструмента лишь помогает ему. Хороший музыкант не может полностью выразить себя на плохом инструменте, и даже на одном и том же инструменте разные музыканты не могут играть одинаково. Тот факт, что какое-то эго инкарнировалось в теле сына великого музыканта, вовсе не означает, что это Эго должно быть еще более великим музыкантом, как было бы, если гениальность являлась бы фактом физической наследственности, а не духовным качеством.